Петр и Алексей Петрович (1718 год)
В последние годы мысли Петра были заняты не только тем, что еще предстоит сделать, но и кто продолжит дело после его смерти. Устав 5 февраля 1722 года о престолонаследии гласил:
«Заблагорассудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит».
Теперь Земское собрание для утверждения царя, чтобы придать назначению вид легитимности, больше не требовалось. Но устав отменил и завещание как инструмент передачи власти. Требовалось личное назначение в наследники. Почему же Петр пошел на такой шаг? Что вообще означает такой закон? Все дело в самом Петре и его наследнике царевиче Алексее, сыне от первого брака, от нелюбимой жены Евдокии Лопухиной, тут императору задуматься было о чем. Как-то на пиру в Кронштадте флотский лейтенант Мишуков, которого Петр любил и первому доверил целый фрегат, задумался и заплакал. Ключевский передает дальнейший их разговор: «Удивленный государь с участием спросил, что с ним. Мишуков откровенно и во всеуслышание объяснил причину своих слез: место, где сидят они, новая столица, около него построенная, балтийский флот, множество русских моряков, наконец, сам он, лейтенант Мишуков, командир фрегата, чувствующий, глубоко чувствующий на себе милости государя, – все это – создание его, государевых рук; как вспомнил он все это да подумал, что здоровье его, государя, все слабеет, так и не мог удержаться от слез. „На кого ты нас покинешь?“ – добавил он. „Как на кого? – возразил Петр. – У меня есть наследник-царевич“. – „Ох, да ведь он глуп, все расстроит“. Петру понравилась звучавшая горькой правдой откровенность моряка; но грубоватость выражения и неуместность неосторожного признания подлежали взысканию. „Дурак! – заметил ему Петр с усмешкой, треснув его по голове. – Этого при всех не говорят“».