— Тебе лучше?
Я думаю над его вопросом. Живот больше не болит, горло не горит, но я все еще чувствую вялость.
— Я чувствую себя намного лучше теперь, когда из меня вышли все остатки курицы, приготовленной Селеной.
Сет смеется и протягивает свою большую руку. Я бросаю на него взгляд, но не решаюсь взять. Сет хмурится.
— Боюсь, что если встану… Меня может вырвать на все вокруг, — признаюсь я, подтягивая колени к груди.
— Я помогу тебе. Двигайся медленно.
Я в замешательстве наблюдаю за его милыми действиями.
— Почему мне нужно вставать?
— Потому что я собираюсь принять душ с тобой. Ты почувствуешь себя лучше.
Странно. Сет принимал всегда принимал душ в одиночку после тренировок дома. Когда я спросила Дэррила об этом, он заверил меня, что все это часть «ментальной подготовки» Сета.
— Что случилось, Оливия? — спрашивает он, все еще протягивая руку.
— Мы не принимали душ вместе неделями, — напоминаю ему. — Уверен, что хочешь...
— Я хочу принять душ вместе этим утром. — Его голос низкий и властный. — Дай руку.
Не раздумывая ни секунды я просовываю свою руку в его, и он проводит грубым большим пальцем по тыльной стороне ладони, а затем поднимает меня на ноги. Я слегка раскачиваюсь, и он делает паузу, проверяя, не нужно ли ему снова наклонить меня над унитазом. К счастью, мой желудок остается на своем месте. Сет хватает подол моей рубашки, прежде чем стянуть ее через голову. На прохладном утреннем воздухе мои соски твердеют, а кожа покрывается мурашками. Сет смотрит на мою грудь и затвердевшие соски и открывает рот.
— Я…
— Если ты скажешь хоть одну шутку про соски, клянусь Богом, я ударю тебя по больному месту.
Он закрывает рот и обращает свое внимание на свои штаны со шнурками. Я так и знала! Я знала, что он собирался сказать шутку про соски. Один за другим он дергает за шнурки, пока я быстро снимаю нижнее белье и отбрасываю его в сторону. Я прохожу мимо Сета и иду в душ. Ему нравится горячий душ, поэтому я поворачиваю ручки. На восемьдесят процентов горячую и двадцать процентов холодную. Лично я предпочитаю более низкие температуры, что-то среднее между теплом и холодом. Я держусь подальше от горячего потока, смачиваю только губку и добавляю каплю геля с запахом граната. Сет говорит, что ненавидит мой гель для душа с фруктами, но думаю, что втайне он ему нравится. Мы уже давно вместе, и я еще не видела, чтобы он пытался его заменить.
Сет заходит в душ и сразу же подставляет свое крупное тело под непрерывный поток воды. Он откидывает голову назад, позволяя ей стекать по лицу и вниз по телу.
Проходит несколько минут, и он бросает на меня взгляд через плечо. Я стою в стороне с намыленной губкой и просто жду, когда он даст мне знать, нужна ли ему моя помощь. Капли воды скатываются с краев его лица, прежде чем упасть на грудь.
— С тобой все в порядке? — Я слышу беспокойство в его голосе. Хотя Сет и был немного отстраненным и неприятным в последнее время, он всегда защищал меня и беспокоился обо мне. Это не изменилось.
Я киваю.
— Просто держусь подальше от тебя.
Его естественные правильной формы брови сходятся вместе.
— Почему?
Он выходит из-под душа и приближается ко мне. Его тело слегка розового оттенка от горячей воды, но даже такой женственный оттенок ему идет.
Я пожимаю плечами, опуская взгляд в пол.
— В последнее время ты стал другим. Отстраненный и трудный в общении… Я не знаю, чего ты хочешь.
— Я всегда хочу одного и того же, — говорит он мне, подцепляя пальцем мой подбородок и притягивая ближе. — Потерпи меня, О. Как только это закончится, я вернусь к нормальной жизни, обещаю.
Я снова киваю, это обещание очень важно для меня. Сет берет губку из моих рук.
— Повернись.
Я делаю так, как он мне сказал, и поворачиваюсь, становясь к нему спиной. Он убирает мои волосы и прижимает губку к плечу. Я почти стону вслух, когда Сет обводит мою левую лопатку, а затем правую. Я наклоняюсь вперед, упираясь лбом в холодную плитку.
— Приятно знать, что мой Сет все еще где-то там, — бормочу я, когда он проводит губкой по моему позвоночнику.
— Я все еще здесь, — отвечает он, убирая мои волосы с шеи. — Я под большим давлением, но все еще здесь.
Я улыбаюсь. Это все, что мне нужно услышать.
***
Сет
— Вау, — заявляет Джексон с дивана, когда мы с Оливией спускаемся по лестнице. — Стряпня Селены действительно навредила тебе.
Его глаз полностью зажил, и единственное, что выдает тот факт, что он вернулся к Лаки — порез на переносице. Мне любопытно посмотреть, может ли он все еще драться. Так ли он хорош, как я помню.
— Заткнись, Джексон, — огрызается Селена с кухни.
Большой частью своего веса Оливия опирается на меня, но мне все равно. Она не много весит. О настаивала на том, чтобы забраться обратно в постель, но мне удалось убедить ее, что пребывание вне темной комнаты с друзьями заставит ее чувствовать себя лучше. Я забыл, что ее друзья на данный момент ненавидят друг друга и превращают каждую секунду, проведенную рядом с ними, в ад. Вот почему не нужно трахаться с людьми, находящимися с тобой в одном социальном круге. Это странно, и заставляет всех вокруг чувствовать себя некомфортно. Думаю, если собираетесь устанавливать правила относительно дружбы, это должно быть одним из них. Есть мысль, что, если я перестану участвовать в боях, я всегда смогу делать те таблички с цитатами, которые люди наклеивают на свои машины. Знаете, те, на которых написано «сигналь, если ты возбужден» (прим. — Оригинальная фраза содержит двусмысленность и может переводиться так же еще как «сигналь, если ты рогатый») или «моя вторая машина BMW». На моей бы было: «Если хочешь войти в мой круг общения, не трахай моих друзей. Это дерьмо станет ДЕЙСТВИТЕЛЬНО странным ПО-НАСТОЯЩЕМУ быстро». Если бы только я мог вернуться назад во времени и оттолкнуть Джексона от Селены… Это бы сохранило теперешнему мне столько нервов и времени.
— У тебя никогда не было проблем с тем, что я готовлю, Джексон, — добавляет Селена.
— Ты готовила дважды, и оба раза нам приходилось уходить и брать еду на вынос.
Когда я провожу Оливию к дивану и укладываю ее, Селена вылетает из кухни и с прищуром глядит на Джексона. Его губы дергаются, когда она огрызается на него. Я понятия не имею, что она говорит, потому что когда Селена злится, то говорит слишком быстро. Добавьте к этому расстроенного Джексона и получите шумный хаос, в котором никто ничего не может понять.
— Хватит! — кричу я, заставляя всех в комнате подпрыгнуть. — Оливия плохо себя чувствует. Если хотите ругаться, то делайте это в другом месте.
Они немедленно закрывают рты.
Оливия кладет ноги Джексону на колени, и он двигает рукой, прежде чем положить их на ее лодыжки. Как по мне, этот жест слишком непринужденный, особенно когда его большой палец касается голеностопного сустава. Он тоже защищает Оливию, и я знаю, что Джекс не подразумевал ничего такого под этим жестом. Он мой верный друг и никогда бы не предал мое доверие, но Оливия моя жена. Я должен быть тем, кто создает ей комфорт, когда она больна, а не кто-то вроде Джексона, который — давайте посмотрим правде в глаза — не заслуживает того, чтобы прикасаться к кому-то такому милому, как она.
Я делаю шаг вперед и хватаю Оливию за ноги, убирая их подальше от Джексона.
— Я так не думаю, Джекс.
С ухмылкой он соскальзывает с места, а я сажусь вместо него, хватаю Оливию за колени и тяну вниз еще сильнее, пока ее ноги полностью не накрывают меня, а задница не прижимается к моему бедру.
— Лучше? — дразнит она меня, качая головой.
— Намного.
Я улыбаюсь, опуская руки к ее ногам, когда Джексон устраивается в кресле на другой стороне комнаты.
Он мне нравится там, где не влияет на мою жену и не заставляет ее задыхаться. Она утверждает, что ей нравится «страсть» Селены и Джексона, но я видел желание в ее глазах, когда она увидела их на фоне машины в пустыне. Ей нравится напористость Джексона, его агрессивность. Я бы завидовал ему, если бы не был, ну, собой. Джексон Куинн крутой, но он не Сет Марк. Я прочищаю горло и делаю быструю мысленную заметку никогда больше не говорить о себе в третьем лице.
— Вы двое много занимаетесь сексом, — заявляет Селена, перекидывая кухонное полотенце через плечо. — Может быть, ты сделал ей ребенка.