Меня тошнит.
Я чувствую себя гребаным клоуном.
***
Я тихонько постукиваю пальцами по двери в нашу комнату. Я не совсем готов заставить себя провести карточкой-ключом. Как только открою дверь, моя жизнь изменится. Наши отношения изменятся независимо от того, расскажу я Оливии о том, что произошло сегодня, или нет.
— Ты собираешься открыть дверь? — спрашивает Селена, ее голос хриплый.
Я бросаю на нее взгляд через плечо. Джексон не сказал ни слова ни одному из нас, когда мы вошли в отель. Он и Дэррил разошлись в разные стороны, оставив нас с Селеной разбираться с Оливией. Они оба были злы на нас… Возможно мне не следовало целовать Селену во второй раз.
— Дай мне минуту.
Голос Селены приобретает осторожный тон.
— Ты ведь не собираешься ей говорить, не так ли?
Зажмурив глаза, я сжимаю переносицу.
— Я должен.
— Сет…
— Она моя жена! — Я огрызаюсь так тихо, как только могу. — Я не могу хранить от нее секреты… И не буду. Поцелуй ничего не значил, мы сделали это ради Мэтта, верно?
Она уверенно кивает головой.
— Верно, но Оливия не собирается смотреть на это таким образом. Поверь мне, Сет, я знаю ее лучше, чем кто-либо другой. Она взорвется, как граната.
Когда люди говорят мне такие вещи, я задаюсь вопросом, знают ли они ее вообще. Оливия не взрывается, она говорит. Она хочет знать каждую мысль и чувство, стоящие за каждым решением. Я причиню ей боль и, возможно, заставлю ее плакать, но не потеряю ее. Я знаю, она поймет. Она должна понять.
— Возможно, ты знаешь ее лучше, чем Дэррил или Джексон, но ты не знаешь ее лучше, чем я. Если ты так стремишься скрыть от нее что-то подобное, то возможно тебе стоит отказаться от своего титула лучшей подруги.
Она обиженно выдыхает.
— Тогда ты можешь справиться с этим сам. Я собираюсь повидаться с Джексоном. — Она разворачивается на каблуках, разбрасывая свои кудри во все стороны. — Не приходи ко мне плакаться, если она будет кричать тебе в лицо.
Решив проигнорировать ее драматический уход, я провожу своей карточкой-ключом и вхожу в комнату. Царит мертвая тишина, и это заставляет панику, вызванную виной, подступать к моему горлу. Она уже знает? Я закрываю дверь, напрягаясь, чтобы услышать хоть какой-нибудь звук, исходящий от Оливии. Ничего. Я заглядываю в каждый угол и за каждый предмет, прежде чем, наконец, добираюсь до лестницы, ведущей в нашу спальню. Я делаю шаг за шагом, пока не достигаю самого верха.
— Сет? — Оливия шмыгает носом из ванной. — Это ты?
Ее голос врезается в меня, и я останавливаюсь. Я провожу рукой по лицу, тяжело вдыхая и тихо выдыхая.
— Да?
— Я, эм, я ждала тебя…
Я подхожу ближе к ванной, и мне кажется, что каждый ботинок наполнен мокрым песком.
— Я думала, мы могли бы сделать это вместе… Если хочешь.
Внезапно комната, в которой я стою, вызывает клаустрофобию. Это не похоже на мое место. Я чувствую, как пульс учащается во всех основных точках моего тела — шее, запястьях, груди, лодыжках. Моя грудная клетка сдавливает легкие. Я провожу ладонями по джинсам, чтобы уменьшить количество пота, но он продолжает выступать.
— Сет?
Она выглядывает из-за двери ванной, и вид ее ярких зеленых глаз все еще заставляет меня молчать. Они всегда были такими яркими? Такими красивыми?
Мой пульс замедляется до нормального, и я чувствую его только в груди. Ее волосы в беспорядке, щеки розовые от волнения, а губы припухшие и красные. Я был занят глупым и эгоистичным поступком, а она была здесь все это время, беспокоясь о нас, думая о нас. Я проглатываю свою тревогу… Потому что я ей нужен. Ей нужна моя поддержка. Я подхожу ближе, пока она не оказывается в моих объятиях. С каждым шагом песок исчезает из моих ботинок, которые становятся все легче и легче. Ее маленькие руки обвиваются вокруг моего тела, прижимая меня к себе так сильно, как только могут.
— У нас все будет хорошо? — шепчет она, впиваясь пальцами.
— Обещаю. — Я не колеблюсь с ответом… Может быть, если я скажу это достаточно быстро, так и будет.
Оливия прерывисто вздыхает и отпускает меня. Вытирая глаза, она оборачивается. Мы входим в ванную, которая внезапно кажется слишком маленькой, чтобы вместить нас обоих. Я прислоняюсь к раковине, пока она ходит взад и вперед, заставляя меня нервничать. Она постукивает тестом по ладони снова и снова в каком-то нерегулярном ритме. Я не тороплю ее. Вместо этого наблюдаю… Просто жду, когда она решит это сделать, и втайне надеюсь, что она этого не сделает.
— Хорошо, — бормочет она себе под нос. — Сейчас или никогда.
Она снова нервно постукивает маленькой белой палочкой по ладони, прежде чем опустить руки к пуговицам на джинсах. Оливия стягивает джинсовую ткань с ног, прежде чем быстро опуститься на унитаз. Мой пульс учащается, когда она застенчиво смотрит на меня из-под своих длинных темных ресниц.
— Ты можешь отвернуться?
— Я? — говорю я, изображая оскорбление. — Нет ничего такого, чего бы я не видел раньше.
— Ты видел, как девушка писает на тест?
Я пожимаю плечами, лениво улыбаясь ей.
— Я видел и похуже.
— Фу. — Оливия морщится от смеха. — Кажется, я вроде как напросилась на это, да?
Я киваю, смеясь.
— Думаю, да.
Она снимает колпачок с палочки, открывая маленький белый язычок, и быстро просовывает тест между ног, пряча от посторонних глаз.
— Хорошо, ты можешь смотреть, но не слушай.
— Я стою менее чем в двух метрах от тебя. Как я полагаю… — Я делаю паузу и затыкаю уши пальцами. — Лучше?
Ее пухлые маленькие губки изгибаются в невинной улыбке и шевелятся, но я не слышу, что она говорит. Она опускает глаза в пол и изучает плитки. Я делаю то же самое. Едва проходит тридцать секунд, как она ерзает на унитазе, привлекая мое внимание. О снова достает палочку, и я задерживаю дыхание, когда она смотрит на нее. Ее глаза не дрогнули и не выдали никаких признаков того, что там появилось. Она тянется за колпачком и снова надевает его. Я снова отвожу взгляд, предоставляя ей уединение, пока она заканчивает то, что делает. Когда она встает на ноги в застегнутых джинсах, я убираю пальцы от ушей и крепко скрещиваю руки на груди. Лицо Оливии нейтрально, и я как будто призрак, которого она даже не видит. Она пересекает ванную и кладет палочку лицевой стороной вниз на стойку, чтобы я не мог подглядеть. Я начинаю беспокоиться… Я прикусываю внутреннюю часть губы и смотрю на палочку… Что там?
Наконец она поворачивается ко мне, но избегает смотреть мне в лицо.
— Одна полоска — нет, — шепчет она. — Две полоски…
Невидимый воздушный шар в моей груди сдувается, когда Оливия падает на стойку, ее руки взлетают к лицу, когда она плачет в ладони. Я не могу пошевелиться, полностью зависший от того, что вижу. Я тянусь за палочкой и переворачиваю ее.
Блядь.
Думаю, две полоски означают «да»…
Глава 10
Оливия
Пять крошечных вдохов. Я делаю пять крошечных вдохов и убираю руки от лица. Тест подтвердил мои опасения… Cтрах перед маленьким ребенком, растущим внутри моего тела. Мое тело уже кажется мне чужим, как будто я разделена надвое. Сет смотрит на тест… На его лице никаких эмоций.
— Скажи что-нибудь… — говорю я, до боли прикусывая зубами нижнюю губу. — Скажи что-нибудь…
Он проводит большой ладонью по рту, прежде чем сжать подбородок. Когда убирает ее от лица, он отталкивается от тумбы и проводит пальцами по волосам. Я внимательно наблюдаю за ним и вижу, что с каждой проходящей секундой он становится все более и более встревоженным. «Все будет хорошо, — успокаиваю я себя. — Он обещал…» А Сет никогда не нарушал данных мне обещаний.
— Ты не принимала свои таблетки? — Его вопрос звучит тихо. Так тихо, что я едва его слышу.
— Ты — это не совсем эффективное напоминание о контроле над рождаемостью, Сет. Я имею в виду… Посмотри на себя. Ты снимаешь рубашку, и мой мозг перестает работать, мои яичники болят, а тело овулирует независимо от матушки-природы или таблеток, которые я принимаю.