— О! — кричит Сет из гостиной. — О! Ты должна это услышать!
Я закатываю глаза и выхожу из ванной, волоча ноги. Я прохожу через нашу спальню и прислоняюсь к дверному косяку на верхней площадке лестницы. Не могу удержаться от улыбки, когда вижу Сета, лежащего на диване и уткнувшегося носом в книгу. Он смотрит на меня поверх страниц, и, о, боже, мой муж так хорошо выглядит. Если бы я смотрела порно, то только такое. Эта картинка была бы в верхней части моего списка закладок.
— Что я не могу делать сейчас? — поддразниваю я, складывая руки на груди.
— Ты не можешь сидеть на твердых поверхностях, потому что…
— Сет, — выдыхаю я, прерывая его, — ты можешь сделать мне одолжение? — Забыв о книге, он кивает.
— Закрой книгу и иди сюда.
Он подозрительно изгибает бровь, что придает его лицу глупо-очаровательное выражение, закрывает книгу, а затем кидает ее на пол. Я постукиваю пальцами по своей руке, когда он направляется ко мне. Ступнями я чувствую вибрацию, когда большое тело мужа поднимается вверх по лестнице. Он ждет, находясь всего в нескольких дюймах от меня. Тепло его тела заставляет мою грудь набухать сильнее, а соски сжиматься под облегающим бюстгальтером. Я делаю шаг вперед и обнимаю его за шею, притягивая его лицо ближе к своему.
— Ты помнишь, что сказал Селене на прошлой неделе?
Его тело слегка напрягается, как это всегда бывает, когда я упоминаю Селену. Я знаю, что у них непростые отношения… Но в последнее время кажется, что нет никакой надежды на то, что они станут друзьями. Сет качает головой.
— Ты сказал ей, что я беременна, а не при смерти.
Он заметно расслабляется.
— Это было совсем другое. Я могу позаботиться о тебе и беспокоюсь, а она нет.
Конечно, только Сет мог ревновать к лучшей подруге своей жены, хотя он никогда в этом не признается. Ему не нравится, когда кто-то другой заботится обо мне или спрашивает, все ли со мной в порядке. Что касается его, то он единственный, кто способен позаботиться обо мне, и я люблю его за это, но в моей жизни есть и другие важные люди.
— Нет. Завтра у тебя взвешивание, так что не беспокойся обо мне. Беспокойся о себе.
Он обнимает меня за талию, прижимая к себе.
— Я просто хочу убедиться, что все хорошо. — Он целует меня в нос, затем сдерживает нервную улыбку. — Я никогда в жизни ничего так сильно не хотел, как завести с тобой ребенка.
И вот так мое сердце тает от внезапного пламени, которое разливается по моим венам. Я смотрю на него исподлобья, и его глаза вспыхивают.
— Осторожнее, мистер Марк, ваши слова заставляют мои гормоны хотеть разных пошлостей.
Его руки скользят от моей талии к груди, и он проводит большим пальцем по соску.
Мое дыхание застревает в горле, когда я опускаю голову на его плечо.
— А мои руки? — бормочет он низким и хриплым голосом прямо у моего уха.
— Они никого не заставят передумать, это точно, — говорю ему, внезапно задыхаясь.
— Хорошо. — Он целует меня в губы, и мои глаза закрываются. — Голодна?
Я настойчиво киваю. Я так сильно хочу его.
— Я приготовлю тебе что-нибудь, — говорит он с дерзкой улыбкой, затем отстраняется и направляется вниз по лестнице. Постепенно ко мне начинает возвращаться здравый смысл.
— Сет! Это не то, что я имела в виду, — кричу я, когда он уже спустился. Мой муж ухмыляется через плечо, прежде чем исчезнуть на кухне. У меня такое чувство, что он знает, что я не это имела в виду. — В твоей книге говорится что-нибудь о том, чтобы дразнить беременную женщину? — кричу ему вслед. — Загляни. Я уверена, ты найдешь это в главах с заголовками «не круто» и «потенциальным отцам категорически нельзя, если они хотят жить».
Его красивый смех эхом разносится по номеру, и я прислоняюсь к стене, ожидая, когда мои колени перестанут дрожать, а кровь успокоится. Что. За. Херня.
Я улыбаюсь про себя, когда отталкиваюсь от стены и спускаюсь по лестнице. Думаю, я могла бы перекусить бутербродом…
На кухне Сет укладывает шпинат, листья салата, свежий ростбиф и помидоры на ломтик ржаного хлеба. Я не большая поклонница ржаного хлеба, но Сет читал, что это лучший вид, который можно есть… А это значит, что это единственный хлеб, который мне разрешено есть. Я сажусь на табурет и опираюсь на локти, наблюдая, как Сет готовит для меня.
— Выглядит восхитительно, — говорю я, сарказм сочится из моих слов.
— Продолжай говорить, Оливия. После этого ты будешь умолять о большем. — Его глаза перескакивают на мои и ярко вспыхивают. — Ты всегда так делаешь.
Мои щеки пылают, когда он улыбается и кладет верхний кусочек хлеба. Он разрезает бутерброд на два треугольника, кладет на тарелку и пододвигает к столу.
— Не голоден? — спрашиваю я.
— Завтра взвешиваюсь, и мой вес немного превышает ожидаемый. Не могу ни есть, ни пить, пока все не закончится.
Я хмурюсь.
— Отстой.
— Все не так уж плохо. Теперь я к этому привык.
Теперь я чувствую себя плохо из-за того, что собираюсь есть, когда он не может. Пока я сижу, размышляя о том, как отказаться от поедания бутерброда, раздается стук в дверь. Сет перегибается через стойку, придвигая тарелку ближе ко мне.
— Ешь, — приказывает он, прежде чем выйти из кухни.
Я быстро откусываю кусочек, пока его нет, и не собираюсь врать, что мне не нравится, потому что вкус потрясающий! Есть много невероятных вещей, которые Сет может делать своими руками, и я добавляю к этому списку приготовление бутербродов. Я слышу низкий голос Дэррила, который что-то бормочет на заднем плане. Пару минут спустя оба мужчины присоединяются ко мне на кухне. На лице Дэррила расплывается широкая улыбка, когда он рассматривает мою рубашку и джинсы с надписью «СЕТ».
— Предвкушаешь бой? — спрашивает Дэррил, опускаясь на стул рядом со мной.
— Нет. Я просто подумала, что мешковатая одежда будет держать Сета подальше достаточно долго, чтобы я могла самостоятельно принимать ванну.
Я краснею. Понятия не имею, почему это сказала. Особенно Дэррилу, который сейчас посмеивается над моими розовыми щеками. Ковыряю свой бутерброд, чтобы не смотреть на него.
— Только не в этой рубашке. Сет слишком любит себя.
Мой муж усмехается.
— Вы двое ведете себя так, будто желание заставить девушку кончить — это плохо. Это отличное достоинство для мужа.
— Сет! — одновременно выдыхаем мы с Дэррилом. Если раньше я лишь слегка порозовела, то теперь вся залилась краской.
— Ты когда-нибудь думаешь, прежде чем говорить? — спрашивает Дэррил Сета, и тот гордо улыбается.
— Всегда.
— В любом случае, — начинает Дэррил, игнорируя ответ. — Я решил зайти и обсудить кое-что о предстоящем бое на следующей неделе. Как вы оба знаете, мы вносим некоторые коррективы, чтобы избежать подобных инцидентов, как в прошлый раз. — Он нервно смотрит на Сета. — Одно из предложений — это поставить Оливию у ринга рядом со мной и Джексоном.
— Точно нет. Идти сквозь шумную толпу? Нет, забудь об этом. Оливия может остаться здесь и смотреть бой по телевизору.
— Нет, — вмешиваюсь я. — Я хочу быть там. Я хочу посмотреть, как Дон проигрывает вживую, а не через чертов телевизор.
Было время, когда от одной мысли о том, чтобы посмотреть бой вживую, у меня сводило живот, но теперь я видела все это. И хотя мысль о том, что я нахожусь так близко к клетке, где чувствую, как вибрирует пол под моими ногами, вызывает у меня желание упасть в обморок, но я должна это увидеть. Никаких оправданий.
— Я пошел на компромисс, Оливия. Или так, или ты остаешься дома.
— Нет, — твердо заявляю я. — Я буду сидеть в толпе или буду на ринге. Выбери что-то из этого.