— Да, сэр.
— Мне кажется, Дживз, нам не следует опаздывать на церемонию. Зрелище обещает быть, мягко говоря, захватывающим.
— Да, сэр.
— Как считаешь, мы соберём богатый урожай?
— Мне трудно высказать какое-либо предположение, сэр.
— Хочешь сказать, воображение тебя подвело?
— Да, сэр.
Я обратился к своему воображению. Дживз, как всегда, был прав. Меня оно тоже подвело.
ГЛАВА 17
— И всё же, Дживз, — заметил я, задумчиво перебирая рулевое колесо, — нет худа без добра.
Со времени нашего последнего разговора прошло минут двадцать, и сейчас, усадив сметливого малого в свой двухместный автомобиль, я ехал в живописный городок с названием Маркет-Снодсбери. С тех пор как мы с Дживзом расстались (он отправился в своё логово, а я остался в комнате, чтобы завершить туалет), я окончательно разобрался в сложившейся ситуации.
Теперь я поторопился сообщить результат моего умственного труда Дживзу.
— Как бы ни сгущались над нами тучи, Дживз, как бы ни трепала нас судьба, зоркий глаз всегда отыщет каплю мёда в бочке дёгтя. Само собой, я не вижу ничего хорошего в том, что через десять минут Гусик, отравленный алкоголем, начнет раздавать призы направо и налево, но нельзя забывать, что, как говорится, каждая палка о двух концах.
— Вы подразумеваете, сэр:
— Вот именно, Дживз. Я подразумеваю, что акции Гусика, как жениха, подпрыгнули до небес. Сейчас он находится в той редкой форме, когда сделать предложение легче, чем фигу показать. Не удивлюсь, если он воспользуется пещерными методами. Ты когда-нибудь видел в кино Джеймса Кагни?
— Да, сэр.
— Ну, вот.
Я услышал, как он слегка кашлянул, и искоса на него посмотрел. Как вы понимаете, я изучил Дживза вдоль и поперёк и знал, что когда он так кашляет, то собирается сообщить своему молодому господину нечто важное.
— Разве вы не слышали, сэр?
— А?
— Разве вы не осведомлены, сэр, что свадьба мистера Финк-Ноттля с мисс Медлин Бассет состоится в недалёком будущем?
— Что?!
— Да, сэр.
— Когда же они успели?
— О помолвке было объявлено вскоре после того, сэр, как мистер Финк-Ноттль покинул вашу комнату.
— Ах! В послеапельсиновосоковой эре?
— Да, сэр.
— Послушай, а ты уверен? Откуда ты знаешь?
— Я получил информацию из собственных уст мистера Финк-Ноттля, сэр. Рассказ его был несколько сбивчивым, но мне не составило труда уловить основной смысл. Сначала мистер Финк-Ноттль сообщил мне, что мир прекрасен, затем от души засмеялся и только потом объявил, что с сегодняшнего дня он обручён официально.
— И никаких подробностей?
— Нет, сэр.
— Ну, нам не трудно представить, как это было.
— Нет, сэр.
— Я имею в виду, воображение не может нас подвести.
— Совершенно справедливо, сэр.
И воображение меня не подвело. Я видел знаменательное событие внутренним взором, как если бы оно произошло на моих глазах. Смешайте коктейль из спиртных напитков в человеке, который никогда не пил, и он превратится в мощную разрушительную силу. Он не будет стоять на месте, не зная, куда девать руки, и запинаясь на каждом слове. Он будет действовать. Я не сомневался, что Гусик схватил Бассет в охапку и сжал в объятиях, как пьяница хватает спрятанную от него бутылку и прижимает к своей груди. А на романтичных девиц подобные выходки всегда производили неизгладимое впечатление.
— Так, так, Дживз.
— Да, сэр.
— Прекрасные новости.
— Да, сэр.
— Надеюсь, теперь ты понял, как я был прав?
— Да, сэр.
— Увидев, с каким блеском я провёл дело, твои глаза должны были открыться.
— Да, сэр.
— Я действовал прямо и просто, и вот результат. Мой метод безупречен, Дживз.
— Да, сэр.
— Сложные, вычурные методы не доведут до добра.
— Нет, сэр.
— Вот так-то, Дживз.
Мы остановились у главного входа в здание средней классической школы Маркет-Снодсбери. Настроение у меня было приподнятое. Само собой, проблема Анжелы-Тяпы всё ещё оставалась неразрешённой, а о пятистах фунтах для тёти Делии пока что и мечтать не приходилось, но по крайней мере мои мучения с Гусиком закончились, а это радовало.
Насколько я знал, классическая средняя школа Маркет-Снодсбери была построена в 1416 году, и, как часто бывает с древними зданиями, дух веков всё ещё витал в её коридорах, классах и зале, где должна была сегодня состояться церемония вручения призов. День стоял необычайно жаркий, и хотя кто-то догадался открыть окна настежь, на тяжёлую, пропитанную традициями атмосферу это никак не повлияло.
В этом зале на протяжении питиста лет юнцы Маркет-Снодсбери поглощали свои ленчи, и стены, казалось, впитали в себя разнообразные запахи. Удушливый воздух был напоён воспоминаниями о старой Англии и вкусных мясных супах с морковью.
Тётя Делия, сидевшая рядом с лучшими из лучших во втором ряду, увидала, как я вошёл, и помахала рукой, приглашая к ней присоединиться, но я ещё не окончательно сошёл с ума. Втиснувшись в задние ряды публики, которой не досталось сидячих мест, я прислонился к какому-то типу, судя по исходившему от него аромату, мельнику. В подобных случаях самое главное — занять стратегически важную позицию рядом с выходом.
Зал был разукрашен разноцветными флагами и весёленькими плакатами; повсюду, куда не кинь глаз, сидели мальчики, их родители и ещё бог весть кто; первые — в строгой форме с воротничками, вторые — либо в разнообразных шёлковых туалетах, если речь шла о женщинах, либо в туго обтягивающих фраках, если, соответственно, речь шла о мужчинах. Ожидать пришлось недолго, почти сразу же после того, как я вошёл, раздались редкие (Дживз позднее назвал их спорадическими) аплодисменты, и я увидел, как бородач в рясе вывел Гусика под локоток и подвёл к стоявшему посередине сцены креслу.
Совершенно честно хочу вам признаться, что, глядя на Гусика, я почувствовал, как по моей спине побежали мурашки, и возблагодарил Бога за то, что на месте Гусика Финк-Ноттля не оказался Бертрам Вустер. Воспоминания о моём выступлении в школе для девочек всё ещё не изгладились из моей памяти.
Конечно, если говорить бесстрастно — или беспристрастно, я всегда путаю эти два слова, — надо признать, что публика в зале выглядела почти по-человечески и ни в какое сравнение не шла с бесноватой толпой коварных молодых особ женского пола, щеголявших косичками и конскими хвостами, но тем не менее у меня возникло такое ощущенье, словно я со стороны наблюдаю, как моего друга запихнули в бочку и бросили в Ниагарский водопад, а при мысли о том, что я чудом избежал этой кошмарной участи, на какое-то мгновенье всё поплыло у меня перед глазами.
Когда я пришёл в себя, Гусик уже сидел в кресле. Локти он расставил в стороны, руки положил на колени, а ноги поджал, видимо, решив принять позу умирающего лебедя. Он смотрел прямо перед собой, а на его губах блуждала улыбка, настолько глупая, что его состояние ни для кого не могло остаться тайной. Ежу было ясно, он накачался до такой степени, что веселящая жидкость плескала где-то в районе его горла.
И точно, я увидел, как тётя Делия (в своей молодости ветеран многих охотничьих обедов и большой специалист по симптомам данной болезни) встрепенулась и окинула Гусика долгим, пытливым взглядом. Затем она повернулась к дяде Тому, сидевшему от неё слева, и начала что-то говорить, но в это время бородач вышел вперёд и разразился речью. Исходя из того, что во рту у него была каша, а дети не закидали его помидорами и тухлыми яйцами, я сделал вывод, что он был директором школы.
С самого начала его выступления публика в зале покорилась своей судьбе и страдала молча. Лично я прислонился к мельнику поудобнее и перестал слушать. Бородач бубнил о доблестных учениках, закончивших прошлый семестр, а у людей несведущих от этих историй дух не захватывает. Я имею в виду, сами знаете, как это бывает. Вам, к примеру, говорят, что Дж. Б.Брустер выиграл приз, показав недюжинные знания в ветеринарной грамматике, и вы понимаете, что услышали забавный анекдот, но вам не смешно, так как вы Дж. Б.Брустера и в глаза не видели.