Вечером на семейном совете решили Сулу взять с собой. Та всеми лапами была только «за».
Четыре часа в поезде прошли «весело» и «непринуждённо».
Глава 66 Трудно ли рисовать волосы
Глава 66
Тродно ли рисовать волосы
Началось с того, что Сула с Дэлли вдвоём наотрез отказались понимать все эти «живодёрские» замашки человека в виде намордника. Объяснения мамы о том, что кругом люди, ясности не добавляли и облегчения не приносили. По мнению обеих, люди присутствовали везде: и на улице, и в парке, но почему-то там свободу собаки не попирали столь жестко, если не сказать жестоко.
Самой суровой мерой являлось укорачивание поводка. А здесь!
– Мамуля, Сулачке больно! – чуть ли не хныкала дочь, сидя на руках у отца и глядя, как их хулиганка с непривычки всё время трясёт мордой, и то и дело ковыряет лапой перепонки толстой кожи с заклёпками.
– Нет, Дэлли, ей не больно. Ей просто непривычно, – гладила хозяйка «Сулачку» по спине, пытаясь хоть как-то её успокоить и тогда, возможно, затихла бы и Дэлли. Но такие незначительные, поверхностные меры результатов не приносили, поэтому папа перешёл к кардинальным. Почти драконовским. Ему надоело смотреть, как волнуется дочь, он сдвинул брови и рявкнул на Сулу хорошим низким басом, сдобренным увесистой порцией раздражения.
– Сула, лежать!
Кстати, после Франции, Александр начал звать собаку на французский манер, делая ударение на последнем слоге. Дэлли это жутко понравилось.
Сейчас на него выпучили глаза все три женщины. Да ещё и через проход сидели две молоденькие девушки и всё время с умилением заглядывались на породистое животное. Может быть, ещё и поэтому фараонова собака посмотрела на мужчину так, словно вообще не понимала, как этот «человек из народа», практически плебс, может приказывать ей, той самой, чьи предки ходили в любимцах ещё у самих фараонов. Да и сейчас вон, она не может спокойно проехать и часа в поезде не привлекая внимание и не вызывая восхищения.
Но кому-кому, а «человеку из народа» всё это было очень знакомо. Любованием и восхищением его не удивишь и победишь. Поэтому он не отводил взгляда от собаки, пока та не послушалась.
Почувствовав агрессивную, волевую энергетику от «плебса», Сула решила «проиграть сражение». Сделав недовольную физиономию, она, тяжело кряхтя и вздыхая, как старая бабка, уложила свои члены у ног хозяев и затихла. Но тут же подняла морду к Алекса, как бы вопрошая: «Я всё правильно сделала? Так надо, да?»
– Умница, – похвалил её мужчина с улыбкой в голосе.
И через некоторое время Дэлли действительно уснула, растянувшись на руках у папы с мамой, и смогла немного поспать. А когда проснулась, то в ней так же пробудилась и творческая личность.
Ребёнку захотелось рисовать. Мама достала из рюкзачка карандаши и альбом, и довольная юная художница, вдохновлённая атмосферой поездки, развела бурную деятельность и принялась творить.
Александр сидел у окна через стол от дочери, как бы умостившись в угол между креслом и стеной вагона. Он обнял Жаклин за шею, поэтому она прилегла на него спиной. В один из моментов, мужчина не выдержал и, воспользовавшись тем, что их ребёнок сосредоточен на живописи, закрыл глаза, с чувством зарывшись носом своей девушке в волосы, и с наслаждение вдохнул её аромат. У той веки опустились как под гипнозом, она сразу же обмякла и, повернув голову к мужчине, уткнулась лицом ему в шею. Легонько поцеловала или даже просто коснулась губами и затихла.
Когда они перестали шевелиться, обоим сразу не понравилась окружающая тишина, если не считать звука хода поезда. Она показалась какойто подозрительной. Кажется, родители одновременно поняли, что это перестал скрипеть карандаш их дочери об альбомный лист. Папа с мамой дружно распахнули глаза и застыли.
На них уставились два распахнутых «тюльпана».
К тому же, Дэлли не смогла поглотить столь удивившее её зрелище только глазками, поэтому открыла ещё и свой маленький кукольный ротик. Она смотрела на своих родителей, как на нечто ошеломляющее, как на первый восход солнца в своей жизни. Это были глаза ребёнка, открывающего для себя мир. В них не виднелось и намёка на какую бы то ни было оценку или отношение. Только знакомство и открытие.
Жаклин сглотнула, а Александр показательно чмокнул её в щечку, широко улыбнулся и обратился к дочери:
– Нарисуешь нас с мамой?
Дэлли отмерла, заморгала, сморщила носик и опустила голову в свой листок.
– Нет, – неловко мотнула она головой. – Я не умею рисовать волосы.
По приезду в Глазго, они первым делом выгуляли в парке возле вокзала свою «особу, приближённую к императорам», а потом на такси отправились за Эшли.