– Да, конечно! – воскликнул Борис и тут же, словно одернув себя за несдержанность, спокойнее добавил: – Для меня это большая честь, командор Джет.
– Ну что ты… это для всех нас большая честь, Борис. Ты ведь один из лучших специалистов-силовиков.
Некоторые точки двигались медленно, некоторые быстро, какие-то замедляли движение и останавливались, какие-то, наоборот, стояли-стояли – и вдруг приходили в движение… Все было таким мутным и нереальным, что хотелось подкрутить невидимое колесико и сфокусировать изображение.
Джет расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и вытащил небольшой пузырек, прикрепленный к тонкой золотой цепочке. Открутил крышку и насыпал на тыльную сторону руки небольшую горку белого порошка.
Аккуратно закрутил крышку, спрятал пузырек, разделил горку на две части и…
Вдох.
Другой.
Мир приобрел совершенно другие краски. Казалось, теперь отсюда, с расстояния в пятьдесят метров, стали четче видны детали каждой точки, каждой фигурки, двигающейся внизу.
– Борис, тебя не смущает, что твой руководитель употребляет наркотики? – поинтересовался Джет, наблюдая за синей машиной, кажется, спортивной «хондой».
– Нет, командор. У каждого есть свои слабости, и у меня нет права судить вас.
– Да, ты верно заметил, – произнес Джет. – У каждого свои слабости… лишь бы они не мешали делу, так, Борис?
– Так точно, командор, – отчеканил Борис.
«Хонда» скрылась за поворотом, и теперь объектом наблюдения стал белый «ниссан» с небольшой вмятиной на боку, за рулем которого сидела молодая длинноногая блондинка.
– Скажи мне, Борис… Ведь мое предложение оказалось для тебя неожиданным. А как ты думал, для чего я вызвал тебя?
Борис смутился. Повисла пауза.
– Сказать по правде, командор, я думал, что получу выговор за то, что вовремя не сдал рапорт в аналитический отдел. Я задержался на час, потому что встретил одну знакомую, которую давно не видел. Перекинулись парой словечек, выпили кофе, вспомнили старых друзей… Такого больше не повторится, командор.
– Да, да, конечно… я понимаю… – Джет проследил за «ниссаном» и перевел взгляд на мальчика с пуделем, стоящего на автобусной остановке.
И пудель, и мальчик беспрестанно вертели головами, а пудель еще и вилял хвостом. На ошейнике пса была какая-то гравировка, но надо было очень внимательно присмотреться, чтобы прочесть ее.
Глюки вперемешку с фантазиями. И ведь он знал это. Знал, что не видит ни гравировки, ни пуделя, ни вмятины на машине блондинки.
И все же так хотелось прочитать надпись на ошейнике.
– Твоя знакомая рассказала тебе о том, чем занимается она, ты рассказал ей, чем занимаешься ты… а потом твоя знакомая назвала тебе пин-код от анонимного счета, на который некий Энч перевел двадцать пять тысяч долларов. Интересно, за что? Конечно, у меня и в мыслях не было думать, что эти деньги полагались за то, что во время задержания был убит один из Волков. Именно тот, с которого можно было слить какую-нибудь информацию, а не те лохи, которых приняли в клан как шестерок и пушечное мясо. Нет, я так не думаю, Борис. Не будет же Энч платить за гибель своих людей? А ты что думаешь?
– Аааааа!!! Сука!!! – Борис бросился на Джета, видя лишь его спину и окно. Окно восемнадцатого этажа.
Борис только начал движение, а Джет уже шагнул в сторону, приседая на одну ногу и выбрасывая ему навстречу сжатый кулак. Удар в живот заставил Бориса согнуться, а Джет уже обхватил его ноги и резко выпрямился, толкая тело продажного полицейского в сторону окна.
Звон стекла – Борис успел схватиться руками за подоконник, но Джет уже перекинул его ноги и с силой швырнул его тело вперед.
Руки Бориса соскользнули, цепляясь за торчащие осколки разбитого стекла и оставляя на них кровавые следы. Несколько секунд был слышен его крик, потом глухой, еле различимый удар тела о мостовую – и тишина.
Джет перегнулся через подоконник и посмотрел вниз.
Центр города, очень людно – казалось даже странным, что Борис упал на землю, а не на кого-нибудь. Проходя мимо трупа, превратившегося просто в неподвижную точку, другие точки на короткое время замедляли шаг, но не останавливались, а продолжали идти дальше.
Возле здания РУСБ редко кто задерживался по своей воле. Даже если происходило нечто подобное.