С этого момента влиятельный сегмент американского военно-промышленного руководства и политическая элита США были готовы возобновить свои усилия, чтобы достичь ядерного превосходства в нанесении «первого удара». В этом и была реальная причина того, что конфликт в крошечной Грузии в августе 2008 года нес для наиболее хорошо информированных европейских правительств столь устрашающий потенциал. Благодаря в значительной степени управляемым СМИ и дезинформации Белого дома, большинство американцев так и осталось в блаженном неведении об этих приводящих в трепет высоких ставках.
Первый военный план Пентагона нанесения «ядерного удара» так и не был осуществлен. Испытания в Советском Союзе собственной атомной бомбы в августе 1949 года застали врасплох планировщиков Соединенных Штатов. Быстрая разработка русской атомной бомбы отменила расчеты «первого удара» на десятилетия вперед, и «горячая» война стала «холодной».
В 2007 году, однако, ряд ведущих американских тактиков рассматривали дело окончательного и полного расчленения России в качестве независимого центра Евразии как незаконченный бизнес. Ядерные ракеты были всего лишь одним из инструментов в обширном арсенале оружия и кампаний обмана, развертываемых для окружения России. Цель состояла в том, чтобы окончательно разрушить единственную державу, которая могла еще предотвратить реализацию Полного спектра доминирования, как называл это Пентагон. (29)
В 2007 году во время речи президента Путина в Германии мир уже глубоко погряз в новой «холодной» войне, и инициатором ее была не Москва. В определенный момент Москва неизбежно должна была отреагировать. С тех пор как в 2003 году Путин приказал арестовать российского нефтяного олигарха Михаила Ходорковского, Кремль снова забрал в государственные руки механизмы экономического контроля. Американское решение о противоракетной обороне запустило эти кремлевские механизмы на полную мощность.
Движущие силы, запущенные объявлением Вашингтона о «превентивной» ядерной политике, сделали ядерную войну из- за случайной ошибки гораздо более вероятной, чем даже в периоды самых напряженных отношений времен «холодной» войны, включая кубинский ракетный кризис в октябре 1962 года. Чем ближе Вашингтон подбирался к эксплуатационной возможности своих польских и чешских противоракетных систем, тем больше было шансов, что кремлевские стратеги увидят свою единственную надежду на выживание в превентивном ядерном ударе по избранным целям в Польше или ЕС прежде, чем станет слишком поздно для эффективного ответа.
Катастрофа в Ираке или перспектива американского превентивного тактического ядерного удара по Ирану уже были достаточно ужасны. Но они меркли по сравнению с международным американским военным наращиванием против России.
В этом контексте американская военная политика, начиная с распада Советского Союза и появления Российской Федерации в 1991 году, нуждается в тщательной переоценке. Только после этого сделанные Путиным 10 февраля 2007 года откровенные замечания на Мюнхенской конференции по безопасности обретают смысл.
Путин, вообще говоря, говорил в Мюнхене о видении Вашингтоном «однополярного» мира с одним центром власти, одним центром силы, одним центром принятия решений, называя это «миром, в котором есть один владелец, один суверен. И в конечном счете это является пагубным не только для всех тех, кто в этой системе, но и непосредственно для самого суверена, потому что разрушает его изнутри».(30)
Путин, конечно, говорил не о России, он говорил о единственной супердержаве - США. Затем российский президент добрался до сути дела:
«Сегодня мы наблюдаем почти неограниченное сверхиспользование силы - военной силы - в международных отношениях, силы, которая погружает мир в пропасть постоянных конфликтов. В результате у нас нет достаточной стойкости, чтобы найти всестороннее решение любого из этих конфликтов. Обнаружение политического урегулирования также становится невозможным.
Мы видим все больше и больше презрения к основным принципам международного права. И независимые правовые нормы фактически переходят все ближе и ближе к правовой системе одного государства. Одно государство и, конечно, прежде всего Соединенные Штаты, переступило через свои национальные границы во всех отношениях. Это видно в экономической, политической, культурной и образовательной политике, которую оно распространяет на другие государства. Так кому это нравится? Кто от этого счастлив?» (31)
Слова Путина затрагивали то, чем с окончания «холодной» войны была обеспокоена Россия в американской внешней и военной политике, ссылаясь на явную военную политику, которая представляла особо безотлагательную заботу. Он предупреждал относительно дестабилизирующего эффекта космического оружия:
«Невозможно санкционировать появление нового дестабилизирующего оружия на основе высоких технологий... новой области конфронтации, особенно в космосе. Звездные войны - больше не фантазия, это реальность. По мнению России, милитаризация космоса может иметь непредсказуемые последствия для международного сообщества и вызвать не что иное, как начало ядерной эры.
Планы расширить определенные элементы противоракетной оборонной системы в Европу не могут не тревожить нас. Кому нужен следующий шаг, как произошло бы в этом случае, к неизбежной гонке вооружений?» (32)
О чем он говорил? Немногие знали, что США в начале 2007 года объявили, что строят крупные объекты противоракетной обороны в Польше и Чешской республике. США окружили это объявление фальшивыми словами о необходимости защитить себя от риска ядерного ракетного удара со стороны «страны-изгоя», например КНДР или, возможно, когда-нибудь со стороны Ирана.
Польша? Оборона против баллистических ракет? О чем все это? Чтобы ухватить чрезвычайно провокационную и опасную природу ядерной политики Вашингтона» необходимо проанализировать несколько базовых военных понятий.
29 января 2007 года американский армейский бригадный генерал Патрик Дж. О'Рейлли, заместитель директора Агентства противоракетной обороны Пентагона, объявил, что США планируют развернуть систему противоракетной обороны в Европе к 2011 году. Пентагон утверждал, что развертывание нацелено на защиту объектов США и НАТО от угроз со стороны врагов на Ближнем Востоке, не в России.
Вслед за мюнхенскими замечаниями Путина американский Государственный департамент выпустил формальный комментарий, отмечающий, что администрация Буша была «озадачена повторяющимися едкими комментариями из Москвы о предполагаемой системе». (33)
28 февраля, спустя две недели после речи Путина, глава американского Агентства противоракетной обороны генерал Генри Оберинг прибыл из Вашингтона в Европу, чтобы «разъяснить» новые американские ракетные планы относительно Польши и Восточной Европы. Встречаясь в Бельгии с 26 послами из стран-членов НАТО и из России, Оберинг настаивал, что запланированная ракетная система является по своей природе полностью оборонительной, и что ее цель состоит в том, чтобы обеспечить защиту против возможной атаки из Ирана. (34)
Аргумент, что гипотетическая иранская ракетная угроза Соединенным Штатам потребовала развертывания американской противоракетной обороны в Польше, был не совсем убедителен, особенно, если предполагаемые цели располагаются на самом деле на американской территории или на важных американских объектах в Европе. (35)
Серьезные аналитики задавались вопросом, почему Вашингтон не спросил своего давнего союзника по НАТО Турцию, могут ли США поместить свой ракетный щит туда? Разве не Турция намного ближе к Ирану? Или, возможно, Кувейт? Катар? Или Израиль? Как указал Путин в своей мюнхенской речи: