В конце концов он получил, что хотел: оказался за рулем крутой тачки и здорово «зажег».
Потом пламя и дым поглотили Чеса, и он исчез навсегда.
Оба не знали никаких молитв и просто молча стояли, глядели на пылающую машину и курили, а ветер лохматил их волосы, и с носа срывались капли дождя.
Через несколько минут огонь, должно быть, добрался до топливного бака, раздался громкий взрыв, и части джипа разбросало по полю.
— Вот и все, — сказал Ноэль и пошел обратно к «мерседесу».
— Подожди минутку, — попросил Пайк и достал какие-то бумажки из кармана.
— Что там у тебя? — спросил Ноэль.
— Бумаги Уильямса и Грина. Я жил с ними слишком долго.
Он бросил небольшую стопку в огонь, наблюдая, как они тут же съежились и превратились в пепел.
— Теперь нас осталось только двое, — сказал Ноэль.
— Да.
— Черт. Классно мы решили встретить Рождество!
— Пошли. Едем домой.
Они прихватили с собой в город Нодди и высадили его у пансиона, чтобы он мог забрать «лэндровер». Миссис Джонс была внутри с мастером, который вставлял в дверь новое стекло. Они заплатили за номера, и Пайк отдал миссис Джонс деньги за причиненный ущерб. Она поначалу не хотела их брать — ведь они поймали грабителей. Они ее защитили. Но Пайк продолжал настаивать, и она приняла деньги.
Она вышла к машине, чтобы попрощаться.
— До свидания, мистер Гласс. Ведите машину осторожно. Если будете в наших местах, заезжайте. До свидания, до свидания, мистер Пекинпах. С Рождеством вас.
— И с наступающим Новым годом, — прокричал Ноэль через окно.
В машине они почти не говорили. Музыку тоже не ставили. Дорога показалась долгой и скучной. Все время шел дождь. При дневном свете стальные конструкции в порту Тальбот выглядели неприглядно, как самые обычные промышленные постройки. Пайк испытал сильное чувство разрядки. Он вернул свои деньги, все было так же, как до появления братьев Бишоп.
А с другой стороны, все-таки не совсем, верно?
По мере того как они приближались к Англии, машин становилось все больше. А когда они достигли моста через Северн, то уже еле продвигались. Они ползли через реку, окутанные низкими облаками, которые скрывали верхушки башен.
— Черт побери их всех, — сказал Ноэль.
— Рождество, я так думаю.
— Да. Что ты теперь будешь делать?
— Не знаю. Довези меня до дома твоего отца. Я сяду в свою машину и поеду в Суиндон, положу деньги туда, где им следует быть.
— А потом?
— А потом я поеду домой.
— А потом?
— Кто знает?
— Когда ты рванешь в Канаду?
— Может, никогда. Какого черта мне делать в Канаде?
— Я думал…
— Я был не прав, Ноэль. В мире есть кое-что похуже меня. Мое место здесь. Ну а ты? Что ты будешь делать с машиной Чеса?
— Оставлю в гараже отца. Он никогда не вспомнит, как она там оказалась. Господи, Пайк, как я смогу смотреть ему в глаза?
Пайк не мог ничего придумать в ответ, поэтому промолчал. И больше никто не заговорил, а через четверть часа они доехали до Суиндона.
Ноэль припарковался, и они какое-то время молча сидели в машине. Пайк закурил сигарету.
Боже, эти четыре дня тянулись бесконечно.
— Пайк! — наконец произнес Ноэль.
— Что?
— Ты так и не спросил, каким образом Терри Наджент нас разыскал.
— Я думал, это ты, наверное, ему сказал.
— Да. Извини.
— Чепуха, — сказал Пайк. — Я бы поступил точно так же.
— Мне следовало тебе рассказать.
— Брось, Ноэль. Это неважно. Он уже мертв. Он на компостной куче.
— Зря ты не подрался с ним, — сказал Ноэль. — Ты должен был выйти против него. Я бы хотел на это посмотреть.
— Ты шутишь? Он — настоящий зверь, — сказал Пайк. — Он бы разорвал меня на части.
Пайк вышел из машины. Он увидел свой желтенький «эскорт» на том самом месте, где он его оставил.
Ноэль тоже вылез. Он посмотрел на дом отца, вздохнул и покачал головой.
— Бедный старый папа. Чес всегда был его любимцем. Пожалуй, я встречу Рождество с ним. Что я еще могу. Может, приберусь тут.
— Ноэль.
— Что?
— Что все-таки произошло — на поле, с Чесом? Что там произошло?
Ноэль сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
— Пока я ехал по полю, — стал рассказывать он, — я не знал, что буду делать. Что я должен: остановить Чеса или помочь ему? На кого ехать: на тебя или на Чеса? До последней секунды я не знал. В конце я подумал: Чес все-таки мой брат. И неважно, какой. Кровь не водица. В случае с Чесом, довольно гнилая кровь. Но я должен был помочь ему. Тогда я поехал на тебя… а потом меня занесло. Машину крутануло. Я потерял над ней контроль и уже не знал, куда еду. Я закрыл глаза. Черт побери, подумал я, пусть Господь решит. Я слишком глуп, чтобы принимать такое решение… И, когда я открыл глаза, то увидел Чеса.