– Вас понял. Требование отправлю. Конец связи.
– Конец связи.
Я положил трубку. Старпом вопросительно посмотрел на меня.
– Ну что там? Куда ехать?
– Поворачиваем на север, едем спасать рыбаков. Надо спешить. Разгоняемся до максимума. Полный вперед!Детство
Я родился и вырос в Ужгороде, но в детстве каждое лето проводил у своей бабушки Вали в самом центре Одессы: между вокзалом, Привозом и пляжем Отрада. У меня в Одессе много родственников. Два маминых брата с семьями и бабушка жили в двух квартирах с одним общим огромным балконом в типичном одесском дворике на втором этаже. Балкон был обильно обвит виноградом. В центре двора тянулся к небу огромный орех. Летом он создавал приятную тень и уют. Все соседи были как родные. Половина двора – одесские евреи: Циля, Геня, Мифа… Мы часто ходили на море, а по вечерам я гулял с соседскими детьми.
Почти каждое воскресенье вечером мы с бабушкой и со всеми желающими родственниками ходили на одесский морвокзал провожать теплоход «Грузия», который уходил в Батуми.
Обычный человек (не одессит) никогда не поймет смысл этого ритуала. Вам же не придет в голову каждое воскресенье всей семьей провожать поезд № 82 Ужгород-Киев и махать отъезжающим пассажирам, выглядывающим из окон. А мы на морвокзале именно этим и занимались.
По Пушкинской или по улице Ленина неспеша, практически за полчаса, мы доходили до Оперного театра. Потом по Приморскому бульвару и Потемкинской лестнице попадали на морвокзал. Каждое здание на нашем маршруте было произведением искусства. А старые платаны подчеркивали красоту этих строений. Кто был в Одессе, знает, что центр города просто изумителен. Сейчас я с уверенностью могу сказать, что маршрут, по которому мы шли, – одно из красивейших мест на планете.
На морвокзале в воскресенье вечером собиралось много людей. Может, даже около тысячи. «Грузия» – красивое белое пассажирское судно – всегда отправлялось с одного и того же причала точно по расписанию. Мы вместе с провожающими стояли вдоль ограждения и махали пассажирам «Грузии». С расстояния в 50 метров невозможно определить, кто кого именно провожает. Я выбирал пассажира, который, как мне казалось, смотрел на меня, и, таким образом, прощался с ним. Когда судно выходило за Воронцовский маяк, люди начинали расходиться.
Потом, съев по «Пломбиру», мы возвращались домой той же дорогой. Сейчас я пытаюсь понять, зачем мы каждое воскресенье ходили на морвокзал? Рационального объяснения нет. Мне даже кажется, что половина провожающих тоже никого не провожала. Люди просто приходили смотреть, как красивое судно уходит из порта. Именно тогда мне захотелось, чтобы меня тоже так торжественно провожали. А потом еще более радостно встречали.
Вахта на бункеровщике
Мне было 8 лет, когда дядя Вова, мамин брат, взял меня с собой на суточную вахту на бункеровщик. В молодости дядя Вова был настоящим моряком и объездил весь мир. А теперь он работал в портофлоте.
Днем мы заправили топливом одно большое океанское судно на рейде Одессы. Я мог за всем наблюдать с мостика. Видел, как бункеровщик осторожно подходит к огромному судну. Как швартуется, как подсоединяют топливные шланги. И как происходит перекачка топлива. Пока судно заправлялось топливом, я старался его рассмотреть снизу вверх. Но из-за высокого борта почти ничего не было видно. Я пытался представить, откуда оно приехало и куда уйдет после Одессы. Может, в Америку? А может в Африку? На большее моей детской фантазии тогда не хватало.
После того как мы выдали всё топливо, наш бункеровщик отшланговался, отшвартовался и мы ушли на ближний рейд Одессы.
Вечером, когда мы стали на якорь, мне разрешили с экипажем искупаться в открытом море. Солнце уже садилось. Было тепло и почти безветренно. Моряки спустили лоцманский трап. Несмотря на то, что бункеровщик был в балласте, надводный борт небольшой, метра 3–4. Кто-то из моряков прыгнул в воду рыбкой прямо с борта. Я предпочел спуститься к воде по трапу. Дядя и моряки внимательно следили за мной с судна. Когда до воды осталась пара балясин, я остановился и посмотрел вниз. Волны омывали борт. Море поднималось и опускалось. Следующие несколько ступенек трапа оказывались то над водой, то под ней. Море было Черным в прямом и переносном смысле. Мне стало страшно лезть в пучину. Но деваться некуда. Публика смотрит. В то время я уже год как серьезно занимался плаваньем на «Спартаке» у Вадима Олеговича Колечко, поэтому в своих силах был уверен. Глубокий вдох, выдох, вдох, большой шаг назад, и я в воде. Когда вынырнул, то понял, что течение меня сносит от трапа вдоль борта в сторону кормы. Пара гребков – и я опять возле трапа. Значит, ситуация под контролем и можно не бояться.