Из леса выглянул тот самый мужик, который как две капли воды был похож на брата. Он был одет не по-осеннему: в этот угрюмый полдень на нем тряпкой висела грубая рубашка из какого-то бесцветного материала, широкие шорты. Незнакомец был бос. Не жарко ему, в душе посочувствовал Отец. Мужик зябко ежился, потирал бока руками, тихонько под нос матерился. Босые ноги, опутанные мокрой лесной травой, были изодраны до крови и были синими, словно у несчастной курицы на прилавке. Ноги– это последнее что увидел Отец.
Его закружило в диком лихом танце. Тело стало гибкое, как осенний туман. Отец пошел разводами, его начало кружить и засасывать в нелепую воронку, ведущую в никуда. Он просачивался в неведомый мир, в котором были чужды земные законы. Он, вдруг, стал длинным и плоским, словно полотно. Отец свернулся в спираль, подражая родной галактике. Он заискрился серебряным светом и стал мерцать, словно светлячок в майскую ночь. Ощутив себя всесильным, он широко раскинул руки в стороны и закричал, что было сил. Рев, вырывавшийся из его груди, потряс всю вселенную до самых ее отдаленных границ. Магелланово облако, словно утренняя несмелая дымка, затрепетало от могучего рева Отца и растаяло в черноте космоса, будто и не бывало.
Откуда-то мимо пролетел воздушный шар, одинокий и бессмысленный, как будто его ветром сорвало с шеста, украшавшего первомайский день. Потом еще один, еще, еще… вскоре все вокруг было заполнено разноцветными шарами, которые кружили и плясали вокруг. Дикое разноцветье резало глаза. Внезапно все исчезло.
Появилась та самая птица из Интернета. Вскоре она исчезла, не успев выругаться. Между пальцев путались галактики. Отец понял, что он может повелевать вселенной. Стоит махнуть рукой, и сектора космоса как не бывало. Маленькие кометы впивались в кожу, от этого хотелось чесаться. Отец стряхнул с себя космическую пыль. В носу засвербело, он чихнул и маленькая, крошечная всеми забытая Земля упала на Солнце. А, дьявол, подумал Отец, и космос не спас и с Землей как-то неловко получилось. Сбоку подул тихонько бриз и тело его, словно табачный дымок заколыхалось. Что же со мной такое происходит, думал Отец, что это за место? Где я?
Вырос хвост, его тело покрылось жесткой чешуей зеленого цвета, глаза вытянулись из черепной коробки на длинных тонких стебельках зрительных нервов. Рот обратился в широкую пасть с двумя рядами острых и тонких зубов, словно у крокодила. Уши спрятались за роговую чешую, чтобы они не страдали во время брачных игрищ. Отец осмотрелся вокруг. Черно. Четырехпалые когтистые лапы царапали темноту холодного вакуума. Куда лететь он не знал, да и крыльев, которые были когда-то, не было. Он их где-то оставил.
Он почесал за ухом хвостом. Нежная щетина немного успокоила зуд. Что-то хвост не выглядит длинным, подумал Отец. Самкам нравятся длинные хвосты. Нужно что-то сделать, чтобы хвост стал длинным и грубым, как булава. Отец удивился, почему вокруг никого нет. Он посмотрел вниз, под собой. Рядом в космосе плыли такие же крокодилы. Они шелестели купированными ушами и играли с розовыми пружинками, которые перекатывались у них из лапы в лапу. Некоторые дрались, царапая кожу четырехпалыми лапами, другие показывали соседям крылья, выказывая свое чрезмерное неуважение. Летели с Отцом и влюбленные пары, которые прямо на людях терлись хвостами. Такое бесстыдное поведение вам даром не пройдет, думал Отец.
Потом все кончилось. Остался только ослепительный свет, который болью отдавался в усталом мозге.
Глава 5.
В голове стоял тяжелый шум. Глаза слепило яркое освещение, все члены Отца налились свинцовой тяжестью, веки слипались, слезы катились по щекам. Неприятный осадок на душе оставил последний кошмар, когда он в шкуре летающего космического крокодила бороздил еще не езженые просторы вселенной. Глаза постепенно привыкали к яркому свету. Чуть приподнявшись на локте, он увидел, что лежит на блестящей белой круглой платформе. Скрестив руки в паху, он стал озираться. Его нагота несколько смущала его. Было непонятно, толи это продолжение недавнего кошмара, толи какая-то новая, пугающая реальность, которую он постичь был пока не в состоянии. Комната, вопреки устоявшимся традициям, была круглой. Отовсюду лился свет. Казалось, что он пронизывает все насквозь, не оставляя ничего неразгаданного на своем пути. Необходимо было найти дверь. Отец соскочил с платформы и побрел к стене, все также бережно пряча свой секрет в нехитром сплетении рук.