Отец был счастлив слышать голос своего повелителя. Он казался таким чистым и небесным, что захватывало дух от торжества. Но он дышал, стоял и старался не двигаться. Это было здорово стоять и молчать, напрягая лишь межреберные мышцы.
Петрович посмотрел на часы, недовольно пробормотал, что они рано приехали, потом принялся расхаживать вокруг машины, нет-нет перекидываясь несколькими словами со своим однополчанином. Вокруг стояла тишина, нарушаемая лишь тихим порывом ветерка, мелкими каплями воды, сыплющими с неба, да шорохом обуви о щебень.
Отец понимал, что они ждут зонд, который должен будет появиться минуты за две до начала темпорального путешествия. Он помнил, как выглядит зонд. Его Отцу как-то показал Декс. Зонд выглядел маленьким дюймовым шариком из черного матового металла. Он был оборудован антигравитатором, чтобы быть независимым в любой обстановке, небольшим антигравитационным двигателем да автономным наногенератором. Его отправляли в прошлое на высоту, чуть превышающую среднюю высоту деревьев, чтобы снизить вероятность его материализации в окружающих предметах, загодя, минуты за две, чтобы он сумел прибыть на место темпорального действия. Его задача была простая. Он должен собрать сведения об окружающей обстановке, точные координаты объекта перемещения, зафиксировать момент темпорального перемещения и его характеристики, затем вернуться в заданную точку пространства, чтобы его можно было вернуть назад. Вот и все. Получив зонд, механики темпоральных перемещений обрабатывали данные, сверяли фактические пространственные координаты и темпоральные характеристики возмущений с расчетными, затем приводили темпоральную установку в действие. Все гениальное просто.
Оба федерала прохаживались вокруг машины, изредка бросая взгляды на наручные часы. Отец ждал. Наконец пленник для себя отметил божественный голос, который проговорил:
–Вот он. Появился.
В темноте неба нельзя было ничего разобрать, только федерал его все равно увидал.
–Все, пора. Отец за мной.– Сказал Петрович и направился на растоптанную площадку, чуть усыпанную желтым песком, чтобы было легче ориентироваться в вечернем сумраке.
Отец повиновался. Он медленно двинулся к Петровичу, который уже стоял на тонком слое песка, и встал рядом. Водитель остался стоять, где стоял. Ему еще не было время возвращаться. Какая-то неведомая миссия не позволяла ему вернуться к себе домой. Черный металлический зонд медленно обошел одиноко стоящих двух мужчин и завис невдалеке, словно наблюдая за ними.
–Ладно, все, давай, пока.– Махнул Петрович своему провожатому.– Скоро увидимся.
Таксист коротко кивнул федералу и направился к машине. Ждать оставалось совсем немного. Отцу было все равно. Стоять, дышать или бегать, отправляться в будущее или погибнуть во цвете лет. Все было безразлично. Единственное, что имело для него значение– приказы своего командира. Если бы тому взбрело в голову сжечь Отца, тот не задумываясь и на мгновение, сам бы облил себя бензином и поджег. Но Петрович не был кровожадным, да и убийство– есть убийство во все времена. Опьяненный сильным зомбирующим психотропом, Отец был лишен воли. В голове не было ни единой мысли. Если бы Петрович попросил Отца поведать все свои сокровенные тайны, если бы таковые имелись, странник выложил бы их все и был бы при этом счастлив.
Весь мир перевернулся и исчез. Вокруг поплыли немыслимые разноцветные пятна, пожирающие все вокруг. В лицо дунул такой ветер, что казалось, что он снимет всю шкуру с головы. Не было больно и не было холодно. Моросящий дождь исчез, будто его никогда и не было, осталась лишь прохлада между лопатками, когда он шаг за шагом пробирался туда. Руки и ноги стали чужими. Если было бы желание, можно над ними посмеяться вволю. Отец таял как воск. Его жирное брюхо растеклось по ногам, которые тоже оплыли и стали короткими, словно их отрубили. Они превратились в ласты, и стало очень удобно плавать. Отец расцепил пальцы, которые запутались в его густом меху, покрывавшем все тело, и прыгнул в горящую серу. Сейчас время линьки. Когда спадают перья, которые он носил два предыдущих года, остается подшерсток, затем он превращается в густую шерсть. Он брал из хвостовой сальной железы жир клювом и размазывал его по густому ворсу, приглаживая его, чтобы он не мешал ему плавать. Теперь нужно дождаться, пока новые перья не вырастут. За это время поспеют его яйца, которые ему приходилось высиживать на холодном снегу. Сера горела все ярче. Отец плавал в ее бурлящем тепле. Теперь ворс спекся от жира и жары и стал похож на панцирь. Теперь он защищен, теперь ему будет лучше высиживать яйца, которые нужно собрать в кучу. Малыши, даже еще не вылупившиеся из яиц, уже стали неугомонными. Они раскатывались по снежной долине в своих овоидах.