–А ты это откуда все узнал?– Спросил Отец.
–Откуда? Я где сейчас был? В базе, конечно.– Трибун остановился и пристально, словно на слабоумного, посмотрел на Отца.
–Ты его координаты знаешь?– Спросил Отец.
–Да он ни от кого не прячется. У Басмача спроси, он найдет. Ты с ним сейчас хочешь связаться?
–Ну да. Делать то все равно нечего.
–Отец, если тебе нечего делать, ты меня извини, конечно…– Уже раздражаясь от нетерпения, произнес Трибун.
–Конечно, конечно.– Согласился Отец, вставая со своего ящика.– Сейчас я тебя покину. Пошли наружу, прогуляемся. Еще несколько вопросов и ты меня не увидишь.
Трибун уверенной походкой покинул палатку. Отец последовал за ним. На поляну приземлялась огромная боевая машина, сплошь увешанная подкрыльными пушками. Из ее недр, стоило ей коснуться выжженной солнцем поверхности, посыпались пехотинца, держа свои автоматы наготове. Старшина, который выпрыгнул первым, покрикивал на солдат, с помощью такой-то матери заставляя их шевелиться быстрее. Где-то раздался пушечный выстрел и движение солдат приняло однонаправленный характер. Взводы группировались в боевые порядки, готовясь к наступлению. Все чаще стали опускаться летательные аппараты, доставлявшие пехоту в действующую часть. Трибун все чаще всматривался вдаль, где в нескольких километрах отсюда, разворачивалось действие, переплетавшее человеческую плоть с осколками железных болванок, где огонь и металл были единым целым, где жизнь и смерть смотрели друг другу в глаза, где на каждом шагу солдат ждала опасность и муки, боль и сражение.
–Цватпахи там ни причем?– Спросил Отец.
–Где?– Не понял Трибун.
–Установку перемещают к точке прохода. А цватпахи?– Спросил Отец, семеня за рейнджером, который недавно был едва живым богомолом.
–Нет. У них своих забот хватает. Отец, рожай быстрее. У меня дел по горло.– Сказал жестко Трибун.
–Последний вопрос.– Сказал Отец.– Ты здесь погибнуть можешь?
–Могу.– Кивнул Трибун.– Только у меня много жизней. Я уже много раз погибал. Медали видишь? Это очень больно, но каждый раз понимаешь, зачем ты до этого жил.
–Ох, странный ты, Трибун, очень странный. Спасибо тебе за все, пока.– Сказал Отец.
Трибун резко остановился и отдал честь Отцу.
–Пока. Когда отсюда будешь уезжать, не забудь мне свои средства перевести.– Крикнул он.
Из-за рева моторов Отец его едва услышал. Трибун развернулся и скрылся на холме, который уже заполнили боевые манипулы пехотинцев. Пора домой, подумал Отец.
Оказавшись на своем диване, Отец вздохнул свободно, от чистого воздуха, без примеси выхлопных газов и отработанного топлива летательных машин. Отец вышел на полянку, где весело щебетали в ветвях птицы и Поспелов с Басмачом у столика.
На дворе стояла холодная промозглая осень, а здесь, в конверте, где всегда царило вечное лето, было тепло, радостно и хорошо. Вечнозеленые дубы, каштаны и ели, рододендроны, клены и ивы всегда рады тешить глаз своей зеленью и патриархальной тишиной, которую так любил Отец и которую лелеял. Не нужны ни рвущиеся снаряды и кровь, не нужны иссушающие пески и жажда, ну нужны жгучие космические просторы, лишь бы была речка, была рыбка, которую можно поймать и высушить, да чтобы была Рыжая. Может, в самом деле, попробовать, создать здесь, в конверте, двойник Рыжей, да зажить счастливо? Стереть все обиды из головы, Трибун это может, и забыться в объятиях любимой? Здесь не будет ее маман, не будет непонимания и разногласий? Поживем, может тогда и захочется на войну? Мужик что любит? Мужик любит выпить, да повоевать. А бабам остаются только пьяные, да раненые.
Нет. Это не выход. Мы уже думали об этом. Не может быть и речи, создать мирную Рыжую. Это невозможно. Чтобы она ходила каждый день перед носом, каждый день, напоминая о провале операции под кодовым названием «Семья»? Нет, увольте. Будем двигаться дальше, думал Отец.. Следующая остановка– Декс. Быть может эта странная Веганская ящерица– телепат сможет помочь выбраться отсюда? Странно, почему мне Декс не рассказал об установке? Ведь он еще вчера был у меня. Мог бы хоть словом меня ободрить. Вот же жаба галапагосская.
Отец подошел к столику, за которым велась оживленная беседа двух собутыльников, обсуждающих какую-то новую мыльную оперу, транслирующуюся по телевидам. Увидав Отца, Поспелов поспешил налить ему водочки из графинчика, пришедшего на смену банальной бутылке.