Как хочется вернуться туда, где дом, брат и мама. Хочется завести старый мотоцикл и унестись вдаль за сады, окружающие городок, туда, где желтые копны соломы блестят на просторе, будто рыжие головы врытых по шею гигантов. Унестись далеко, чтобы не было видно ни города, ни дорог, где только брат, мотоцикл, рыжие огромные соломенные копны, да полоски деревьев, высаженных для защиты от суховеев. Хочется остановить ревущий двигатель, взобраться на стог и лечь, широко раскинув руки и запрокинув голову, чтобы в глазах заблестели искорки от ослепительной синевы неба. Хочется лежать и восхищаться бездонностью синевы и мечтать о звездах, которые скоро появятся, стоит солнышку спрятаться за горизонтом. Лежать и вдыхать аромат желтых стеблей, которые колосились под солнцем целое лето, чтобы травяная пыль ложилась на лицо, убаюкивала и ласкала. Хочется лежать и думать, как хорошо, что есть солнце, колосья пшеницы, собранные в огромный стог, есть брат и есть дом, в который приятно вернуться прохладным и прозрачным вечером, где заботливая мама накормит ужином и посидит на краю постели, нежно наблюдая за трепетом ресниц любимых своих сыновей.
Хочется ранним утром с братом унестись на озера, что окружены скалистыми горами, где у самой кромки кормятся утки из рук. Где тенистые леса вплотную подступают к зеркальной глади ничем не встревоженного озера. Там много дней можно лежать на золотистом песке и всматриваться вдаль, где бегущие облака оставляют на горах серые кляксы неровных теней, где утренняя дымка скрывает стада лошадей, пасущихся на склонах. Услышать музыку, которая в этот ранний час разносится над всей гладью озера, не омраченную ревом автомобилей. Музыка, которую включили на том берегу и которую слышно на этом, нежна и тепла, она говорит, что этот мир прекрасен и сожалеет о том, кто не видит утренней красоты, подаренной этому миру Создателем. Слышно, как в дали, там, где шумит камыш, плещется рыба, испуганная белоснежными чайками, которых много в эту пору. Слышно, как хрустальные волны несмело разбиваются о прибрежную гальку, слышно, как занимается радуга, после недавнего дождя. Можно услышать, как растут грибы в березовой роще, которая сейчас покрыта утренним туманом. Слышно, как просыпается утренний ветерок, заснувший вечером на ветвях деревьев. Слышно биение сердца, исполненного радостью обновленного мира.
Хорошо знать, что есть дом, куда можно вернуться позже, когда душа насытится красотами родного края. Дом, где заботливые мамины руки снимут одежду и пригладят растрепанные на вольном ветру волосы. Где добрая милая мама сядет у окна и, любуясь, расскажет, как она скучала. Где теплые мамины глаза поймут все заботы и лаской своей разгонят хандру. Дом, где теплая мамина улыбка расскажет о любви самое сокровенное, о чем не напишут в книгах.
–Отец,– раздался голос лоснящегося от жира федерала,– заснул что ли?
Отец встрепенулся. Грезы медленно отступали и таяли, остался лишь сладкий привкус отечества в мыслях. Видимо Отец заснул и увидел свой дом. Он очень устал. Еще сегодня он был на Адло, что в системе Веги, теперь его судьба занесла в секретный офис темпорального отдела федеральной службы. Кто скажет, где он находится? На Ио? На Марсе или Венере? Быть может он сейчас на Кваоаре, что в восьми с половиной миллиардах километров от солнца? Где он? Это уже не важно. Важно то, что сейчас он сидит на стуле и несколько пытливых пар глаз устремлены на него, в надежде найти неизвестные звенья навсегда ушедших минут.
–Что вам нужно от меня? Мне уже не до вас. Делайте что хотите, я вам больше ничего не скажу.– Пролепетал Отец заплетающимся от усталости языком.
–Скажешь. Еще как скажешь.– Проговорил высокий с пролысинами на голове федерал.
Отец бросил полный презрения взгляд на верзилу, который скрестил руки у себя на груди, облокотясь седалищными костями в стол.