–Я бы тоже. Он у моего брата ой, кровушки попил. Понимаешь, такая гнида. Щеки отъел, что за сутки не облетишь.– Поспелов сплюнул от негодования.– А я ему в подчинение приписан.
–Терпи. Нас жучат, а мы крепчаем. Не грусти, бродяга. Отольются кошке мышкины слезы.– Похлопал по плечу Поспелова Отец.
–Иди, чего ты ждешь?– Сказал Поспелов.– Все сделал, так и иди. Подойди к нему, я думаю, он тебя отпустит. Если бы ты ему еще нужен был, он с тебя не слез бы.
Отец подошел к безликому бесцветному федералу и испросил разрешения покинуть дружную компанию, обсуждающую исчезновение шлюпа.
–Друг,– обратился к нему федерал.– Ступай. Мы с тобой свяжемся, когда в поход пойдем.
Твои друзья стаей на Луну воют, подумал Отец, а вслух произнес:
–Когда вы полетите? За шлюпом, я имею в виду.
–Скоро. Может даже, скорее, чем ты скажешь «Мозырьская краснознаменная дивизия».– С улыбкой на устах произнес федерал.
– Мозырьская краснознаменная дивизия.– Проговорил Отец.
–Конечно, может не так быстро.– Покачал головой федерал.– Но скоро. Нужно связаться с институтом времени, разработать совместный план похода, там много разного сделать. С документами все проблемы утрясти. Не переживай. Без тебя не отправимся. Ты у нас вроде заложника будешь.
–С вами, ребятки, не соскучишься. То подследственный, то заложник. Завтра могу оказаться жертвой.– Сказал Отец.
–Надеюсь, нет.
Отец предавался отдыху, стараясь быстрее забыть все, что с ним произошло за последние несколько дней. Он старался забыть федералов, которые пару дней истязали его и без того уставший мозг, старался забыть Петровича с его зомбирующим уколом. Постарался забыть все обиды, которые пришлось перенести, все заботы, которыми были наполнены дни. Он старался забыть Рыжую. Это удавалось хуже всего. В каждой женщине он видел ее. Ее озорную улыбку, ее маленькие точки веснушек, которые он так любил, ее восхитительную фигуру, с которой можно писать картины.
Из своего конверта с тихой заводью Отец сделал горнолыжный курорт, где дни напролет спускался на широких лыжах с заснеженных вершин. Он поднимался в подъемнике– кабинке, наслаждаясь видом зимнего леса и гор. На самой вершине обедал в ресторане, сделанном полукругом, чтобы из зала можно было любоваться открывающимися видами на гористые просторы. По нескольку раз скатывался с гор, оставляя за собой тучи рыхлого снега и восторженные крики.
Несколько дней конверт его был морем, где он с корсарами под парусами и Веселым Роджером бороздил Атлантический океан на шхуне с дивным названием «Синко Льягас». Он заходил на Барбадос, чтобы пополнить запасы пресной воды и починить мачты корабля, пострадавшие в битвах с испанским флотом. «Синко Льягас» уходил к Галапагосским островам, где, нарядившись естествоиспытателем, Отец в пенсне наблюдал за плавающими игуанами и вьюрками, которые водились только здесь.
Несколько дней Отец провел на борту «Наутилуса», где сам был капитаном. Он опускался в Марианскую впадину в поисках невиданных чудовищ. Он занимался дайвингом и собирал жемчужницы, которые носили в себе исключительно черный жемчуг. Отец плавал с акулами наперегонки, и пугливые гиганты непременно проигрывали ему в скорости. Отец, поднявшись в надводное положение, скользил по волнам на доске, ловя волну и балансируя, а окрестные морские просторы услышали немало простых и понятных русских слов.
Несколько раз Отец прыгал с парашютом и без него, приземляясь то на заснеженные вершины, то погружаясь в воду. Иногда он выбрасывался из самолета с доской для серфинга, чтобы покорить и воздушные волны атмосферы, которых оказалось немало. Отец прыгал с парашютом с горных вершин и в ниагарский водопад, хоть и боялся высоты.
От скуки он взбирался на скалы Памира и Эвереста. При этом он заказал у компьютера отключить опцию кислородного голодания на вершине, чтобы было веселее. Взобравшись на вершины, он оставлял надписи масляной краской: «Отец был здесь» или «Привет от Отца всем бездельникам. Знайте. Я здесь был первым». А на снегу палкой писал имя своей любимой, чтобы ветра и снег навеки унесли с собой его тайну.
Несколько раз Отец устраивал космические войны, где боевые вылеты случались сразу, стоило было Отцу отдохнуть или поесть. Где стрельба из лазерных пушек и тяжелых корабельных бластеров крушили верткие истребители противников. Где космический флот под командованием контр-адмирала космического флота Отца после тяжелых изнурительных сражений одерживала потрясающие и героические победы. Отец не был кровожадным, поэтому в качестве противника выбрал себе воинственную планету, населенную роботами-олигофренами. После каждого сражения бортовым медикам удавалось спасти всех членов команды, с которой Отец начинал войну.