Спасибо тебе, Мормон, спасибо тебе, Пальма. Вот удружили, так удружили, думал Отец. Эти люди знают толк в отдыхе. Это не пляжи и не солнце, это не пиво и не сушеная рыба в тенистых заводях. Это экстрим, это адреналин и удовольствие, это страх и удовольствие.
Для чего столько много фонарей? удивлялся Отец. Отсюда солнце выглядело не больше яблока, однако было светло, как в пасмурный ранний вечер. Быть может, если эти фонари, висящие надо льдом, отключить, это подчеркнуло бы розовый оттенок льда и придало бы катанию феерическое настроение. Бог с ними, с фонарями, думал Отец. И без того хорошо. Хорошо!!!
Он едва оттолкнулся коньком, прикрепленным к подошве скафандра, от поверхности льда и покатился. Малое притяжение, низкая температура и свойства аммиачного льда располагали к долгому скольжению. Отец делал виражи, которые при такой скорости выливались во многие метры. Он пытался падать, однако антигравитаторы сводили на нет все его попытки, и со стороны казалось, будто Отец лениво и аккуратно присаживается на розовый аммиачный лед.
Мормон с Пальмой уже несколько дней здесь отдыхали. Отец сначала не мог поверить, что такое возможно. Ему казалось невероятным, что кто-то специально может полететь на третий спутник Юпитера, чтобы несколько дней кряду провести за катанием на коньках, пусть и на необычном аммиачном катке. Теперь эта идея уже не казалась такой абсурдной, какой она виделась еще вчера.
Отец посмотрел на кислородный датчик, прикрепленный к рукаву скафандра. Без опаски можно было еще несколько часов предаваться катанию. Усталости как не бывало. Она появится чуть позже, стоит только снять скафандр. Отец знал это и продолжал кружить на розовом льду.
Мимо проехала кривоногая девчонка. Странник успел разглядеть ее лицо в шлеме. Кроме внутренней красоты фигуристка могла мало чем похвастаться. Отец не мог себе представить уже красивую девушку, если она не была похожа на Рыжую. Теперь все они казались на одно лицо. Нет веснушек на носу– минус девяносто баллов. Нет каштановых волос– минус девяносто баллов. Она не похожа лицом на его жену– минус девяносто баллов. У нее не такая восхитительная фигура– минус девяносто девять балов.
Стоп. Даже здесь, на Ганимеде, куда Отец прилетел развеяться и забыть все на свете, здесь снова приходит в грезы Рыжая. Хватит.
Странник кружился на аммиачном льду, все больше и больше забирая вправо, где располагалась база отдыха прямо на пласте аммиачного многометрового льда. Нужно потихоньку выбираться отсюда, подумал Отец, когда силы окончательно покинут меня, будет совсем нелегко вернуться в свой гостиничный номер. Вызывать службу спасения было бы очень не приятно, Отец не любил показывать свои слабости. На платформе из какого-то прочного пластика высился целый городок с гостиницами, ресторанами, барами, маленькими бистро, кинотеатрами и казино. Отец не любил увеселительные заведения, поэтому без тени сожаления или грусти прошел мимо них. Видимо, на младших курсах он утолил все свои аппетиты в злачных заведениях, поэтому предпочитал тихий домашний или на худой конец общажный уют.
Пройдя к вестибюлю своей гостиницы и миновав множество шлюзов, которые защищали внутренние покои гостиницы от смертоносных испарений внешней атмосферы, Отец освободился от скафандра с уже надоевшими коньками. Ноги, стоило ими было коснуться пола, затекли, и казалось, будто Отец вязнет в свинцовых песках, так ими было трудно передвигать. Отец уселся на мягкий диван с наброшенной на него шкурой какого-то длинношерстого животного и стал всматриваться вдаль, туда, где за многими рядами прочного стекла гостиницы клубилась враждебная человеку и ядовитая холодная атмосфера Ганимеда. Люди, довольные прогулкой и катанием на замечательном льду, раскрасневшиеся от удовольствия стекались с разных сторон в гостиницу. Стадный инстинкт, подумал Отец. Время кормежки. Скоро будут подавать обед в столовой.
Многие обедали у себя в номере, заказывая еду в органических синтезаторах, которыми оборудована каждая комната. Другие предпочитали принимать пищу в общей столовой, где можно смотреть на молоденьких девиц и предоставить им возможность глазеть на себя. Пища такая же. Отличие лишь в том, что андроиды-официанты принесут ее к столику вместо того, чтобы самому тащить поднос, нагруженный тарелками и чашками.
Сейчас должны уже выйти Мормон с Пальмой. Такой уговор. Отец не стал им напоминать об этом и решил дождаться их в вестибюле. Было приятно сидеть на уютном диване, утопать в длинной шерсти безвременного почившего животного и смотреть на девиц, которые разоблачались из своих скафандров. Здесь были исключительно гуманоиды. Для Декса пришлось бы подыскивать, а затем перекраивать и перешивать скафандр. Инфраструктура организации туризма и отдыха шла по пути наименьшего сопротивления. Кесарю– кесарево. Однако Отец не лишил бы себя удовольствия посмотреть, как выглядит Декс на четырех коньках, балансируя длинным хвостом на холодном розовом льду замерзшего аммиака.