Сама осень тоже стеснялась своего наряда, потому вовсе не возражала против коротких свиданий с дневным светилом, которое, пусть и молча, освещало все ее недостатки и нелепости. Осень старалась как можно скорее проводить солнце за гору, чтобы предаться своим мыслям. Она переживала, что, сколько себя помнит, она ходит обнаженная. Лето всегда носит яркие пестрые наряды, зима одета в белоснежные горностаевые меха, весна облачается в молодую листву и грозы. А осень всегда голая. Она отпугивает посторонние взгляды проливными дождями, на которые не скупится, она мечет молнии, чтобы загнать зевак в дома. Она гонит прочь солнце, чтобы самой не видеть себя.
После уборочной, осень прячется в себе и плачет во хмелю. Делать больше нечего. Хлеба собраны, картошка вырыта, праздников больше нет. Она пьет горькую и плачет. Она знает, что на следующий год все повторится снова. Она знает, что одежда, которая остается от лета, скоро пожелтеет и опадет, и она снова останется обнаженной. И это будет продолжаться до тех пор, пока не придет блондинка– зима. И так из года в год, из века в век осень остается со своими мыслями и слезами.
–Как учеба твоя?– Поинтересовался Дэн.
–Учеба?– Повторил Отец.– Учеба– не хвост. Стояла и стоять будет. Уже надоело все.
–Семестр только начался, что ты несешь?
–Уже сил моих нет. Скорее бы окончить этот институт. Так уже на родину хочется, хоть вой.– Пожаловался Отец.
–Твоя правда.– Махнул рукой Дэн.– Мне хоть и меньше учиться, а тоже все надоело.
–Так семестр только начался?– Язвил Отец.
Стали чаще показываться указатели, дорога стала шире, машин стало больше. Вечерело. Солнце окончательно спряталось за горизонт. Зажглись фонари, освещая желтым светом асфальт и пыльные машины, спешащие в город. На небе стали зажигаться звезды. Появился белый бок Луны.
Интересно, подумал Отец. Будут когда-нибудь на Луне города? Было бы не плохо однажды прогуляться под черным небом мертвого спутника вместе с любимой девушкой. Интересно, что это будет за город? Быть может это будет темный грот, вырытый в скале кратера, или это будут подлунные катакомбы, освещенные искусственным тусклым светом? Быть может город будет похож на железную коробку, в которой будут служить лишь ученые? Сможет ли когда-нибудь человек себя чувствовать на Луне, как дома? Или это– несбыточная мечта? Станут ли люди жить на Марсе? Наверное, когда-нибудь станут. Однажды Земля перестанет вмещать в себя разросшееся население планеты, и человек решит переселиться на полтора миллионов километров дальше от Солнца, чтобы там построить себе новый дом. Однажды на красной планете станут рождаться малыши, доказывая своим рождением, что для человеческого гения не существует преград. До звезд человеку не добраться, думал Отец. Уж, в крайнем случае, ему. Да и до Луны, если быть честным перед собой, ему не долететь. Пусть за него это сделает его будущий наследник.
В душе что-то защипало. Перед глазами снова возник неясный образ златокудрой незнакомки. Нежные правильные черты лица не давали покоя Отцу. Где же он мог ее видеть? Как было бы здорово вновь увидеть ее, взять ее за руку и отвести туда, где рождается заря, где новый день появляется на свете в алом мареве, где розовые облака, где роса, выпавшая накануне, прозрачна и свежа, словно мед. Где трава шелковистая, словно утренний сон, где ветер трепетный, словно первая любовь. Там, в этом дивном уголке, деревья будут вместе с ними торжествовать, приветствуя новый день и новые надежды. Там голоса птиц пробудят солнце, и оно сверкающее и доброе улыбнется ему и его любимой и пожелает влюбленным доброго утра.
Тогда он прикоснется к ее волосам и вдохнет их дивный запах, потом он проведет кончиком пальца по трепещущим ресницам, и поцелует их. Он скажет, как он сильно ее любит, что он ее любил даже тогда, когда ее не было. Он ей поведает, что будет ее любить даже тогда, когда ее больше не будет. Он сделает все, чтобы сделать ее счастливой. И она скажет, что все это правда.
На въезде в город Лелик повел свою машину по круговому перекрестку, затем свернул с него на мосток, от которого шла улица Дарвина, сплошь застроенная оптовыми базами и складами. Чуть далее виднелся лесок, где стоял желтый дом, а дальше, минутах в десяти, за двумя перекрестками направо уже и показалась полукруглая старая милая общага. Вот он дом, вот постель и ужин.
–Смотри.– Дэн указал на общежитие, показавшее свой круглый бок из сумрака осени,– Общага какая-то стала рыжая.