Я не была пессимистом, скорее считала себя реалистом. И раз магов выискивают по иным мирам, то, наверное, они полезны для мира Ан Домхайн. Наверняка о них там заботятся. Ну, это если рассуждать так, будто бы всё, что рассказал мужчина — чистая правда.
— Можно и так сказать, — вздрогнул собеседник, не ожидая такого вопроса. У меня закрались какие-то подозрения, будто я ступила в тему, которую не принято обсуждать. Или же неудобно конкретно со мной.
— Документы всегда нужно подписывать кровью? — не зная, чего спросить более значимого, продолжила я начатое.
— Нет. Это нужно только в случаях, когда необходима незыблемость и невозможность оспорить то, на что маг подписывается, — с вызовом заглянув мне в глаза, уже гораздо тише сообщил мужчина.
У Делмора интересный способ логически выделять значимые фразы. Чем важнее ему кажется то, что он говорит, тем тише из его уст звучит эта фраза. Мне это только на руку, потому что от глубины его голоса в полную громкость мне становится сложнее думать. Бывают такие голоса у дикторов в рекламе или актёров. Он словно натренировал его специально для того, чтобы подчинять своей воле нерадивых студентов. Или адептов, как магистр их назвал.
Усмехнулась сама себе, потому что стала называть его магистром даже в мыслях, хотя это было так глупо.
— То есть отказаться от вашей Кавирской академии я уже не смогу? — равнодушно спросила я, по-прежнему не веря в хоть какую-нибудь достоверность слов собеседника.
— Если бы анализ крови показал, что вы подписали документ против воли, то отменить можно было бы, но это очень трудный процесс, куда привлекаются даже королевские Оракулы. В вашем случае документы кровью окроплены были абсолютно добровольно. То, что вы не знали последствий, от ответственности не освобождает, — равнодушно рассказывал мужчина, словно от этого зависела не чья-то жизнь, а как будто рассказывал какую-то абстрактную теорию, не затрагивающую ничьей личности. В конце и вовсе пожал плечами.
— Закон не учитывает иномирян, — резюмировала всё сказанное я, ничуть не напуганная мнимыми последствиями. Зато уже смогла найти дискриминацию иномирян в его волшебном мирке, что он держит в своей голове с невероятной фантазией.
— Нет, — легко согласился мужчина, выдавая полное безразличие.
— А Делмор — это ваше имя или фамилия? — возможно не слишком тактично и вежливо поинтересовалась я у собеседника. Но ему ли меня судить, учитывая, что он не отпускает меня домой?
— Имя. Должность всегда сочетают с именем. С фамилиями только титулы, и то не всегда. Королей, например, также помнят по именам. Нынешнего зовут Вальтер Второй. Первым был его дед, — совершенно не считав невежливость, пояснил он, хотя до этого упоминание его имени без приставки «магистр» вызвало негативную реакцию. Наверное, в мужчине теплилась и улучшала настроение мысль, что я уже на крючке.
Не придумала больше ничего, о чём можно было бы спросить у магистра. Я ощущала усталость, накатывающую всё больше и больше от нервного насыщенного дня. Хотелось пойти домой и отдохнуть.
— Раз вам больше нечего спросить, то я начну, — встал собеседник с лавочки, отряхивая брюки и поправляя рубашку.
Он посмотрел по сторонам, за мгновение сканируя пространство на наличие лишних глаз. Тех, что могли бы помочь его невольной собеседнице уйти подальше.
Я устало вздохнула, наблюдая, как Делмор вскинул руки над пустым пространством, пристально в него глядя. А затем охнула, увидев светящиеся тончайшие нити, формирующиеся в овал прямо в воздухе.
Мужчина пробасил: «Liathro Frama!». И беснующиеся туда-сюда нити закрепились в той форме, что он им придал, застыли единой фигурой.
Удовлетворившись результатом, магистр подошёл ближе и обеими руками обвёл внутреннее пространство овала, произнося при этом: «Cruthu dorais!». Я поражённо уставилась в переливающуюся всеми цветами прозрачную пелену, напоминающую поверхность мыльного пузыря или плёнку над лужей бензина.
Магистру и этого было мало, он продолжил совершать какие-то воздействия над формирующимся объектом, произнося последнюю фразу: «Socru treo». Она прозвучала гораздо тише первых двух. Форма того, что находилось перед Делмором, вновь не изменилась, но за переливающейся поверхностью вырисовывались очертания некоего каменного помещения, освещённого какими-то огоньками на стене. Это не были факелы, потому что палочек с тканью я не видела — только свет.
Я потёрла глаза, пытаясь понять, насколько реально всё то, что происходит сейчас.