— Пэнс, не сейчас… Я немного занят, — шёпотом произнёс Слизеринец, ещё ниже склоняясь к эссе, но без возможности написать и слова из-за борьбы с возбуждением.
— Да ну, Драко, ты так уподобился этой заучке, что я тебя не узнаю, — так же тихо ответила девушка, начиная двигать руками всё медленнее, сквозь одежду перебирая кости ключиц парня.
Малфой проскоблил пером по пергаменту и почти рычащим тоном выдавил:
— Я не уподобился.
— Ещё как уподобился, — еле слышно прошептала Пэнси, склонившись к уху Драко и едва не касаясь его губами. — Не вылезаешь из своих учебников, даже последние две вечеринки в нашей гостиной пропустил. Это всё она так на тебя влият, скоро ты вообще целые сутки будешь отсиживаться в библиотеке…
Девушка не успела договорить последних слов, ибо Слизеринец, не выдержав, отбросил перо и, развернувшись к Паркинсон и даже не вставая с дивана, довольно грубым движением перекинул её через спинку так, что она оказалась в горизонтальном положении прямо рядом с парнем.
Она не издала ни единого звука, кроме восхищённого, полного предвкушения вздоха.
Интересно, а как отреагировала бы Грейнджер? Наверное, взвизгнула бы и принялась вырываться, собирая все проклятия и оскорбления, какие только знала.
Хотя нет. Так было бы раньше. А сейчас она, скорее всего, просто пискнула бы, как придавленный мышонок, и начала хныкать, беззвучно заливаясь слезами.
Малфой резко качнул головой, отгоняя эти навязчивые мысли о нудной Гриффиндорке, и, перекинув одну ногу через Пэнси, оказался сверху, опускаясь к ней и разрывами косаясь губами её губ, шеи, мочек ушей и ключиц, видных из-за открытого платья.
Девушке нравилось, но ей было мало. Наслаждённо вздохнув, она резко приняла сидячее положение, заставляя парня сделать то же самое, и жадно впилась в его губы. Драко отвечал не менее жарким, хоть и не искренним поцелуем. Он кусал её губы до крови, наслаждаясь её поддатливостью, тянул за волосы, заставляя откинуть голову, и оставлял на шее розоватую дорожку от поцелуев, спускался к ключицам и возвращался обратно, повторяя всё снова и снова. Паркинсон извивалась так, как было удобно Ему, и не жаловалась, что ей уже хочется начать, потому что Он пока не считал это нужным.
Драко знал, что это зря, что ему этого не хочется. Он делал это словно нарочно, почти не получая удовольствия.
Парень буквально на пару секунд оторвал взгляд от Пэнси и перевёл его на проём, ведущий от спален в гостиную, но мог поклясться, что увидел, как там метнулась каштановая копна волос и исчезло побледневшее, подавленное личико.
И у него вдруг появилось желание продолжать. Продолжать так долго, так жарко и так громко, как это было возможно. И плевать, что они в гостиной. Эта занудная шлюха увидела вполне достаточно для себя, и больше сюда не сунется. Зато пусть хоть послушает, как Это звучит.
И он решил наконец начать, медленно расстёгивая молнию на платье Пэнси и оголяя пекантные места под восхищённые постанования…
***
— Стоит повторить в самое ближайшее время, — выдохнула Пэнси, спустя пару часов, застёгивая молнию на платье и поправляя волосы так, будто ничего и не было.
— Разумеется, — ответил Драко без всякого восторга, застёгивая рубашку. Правда, в голове у него звучало лишь: «Да свали ж ты отсюда!».
— Ну, до скорейшего свидания, — произнесла девушка, снова поправляя волосы и направляясь к выходу.
— Разумеется, — повторил Малфой, застегнув последнюю пуговицу и оставив две сверху нетронутыми. Он дождался, пока Паркинсон, словно нарочно ТАК двигая бёдрами, выйдет из гостиной, и, устало, словно после двухкилометрового марафона, выдохнув, откинулся на спинку дивана.
Ему и так спать не хотелось, а теперь сна и ни в одном глазу не было, несмотря на то, что время близилось к часу ночи.
Решив, что не спать, так не спать, Слизеринец снова потянулся за чашкой кофе, который успел совсем остыть, и снова поднёс её к себе, как вдруг из комнаты Гермионы послышалось звонкое:
БАХ.
Драко от неожиданности вздрогнул и пролил на рубашку часть кофе. Проклиная всё на свете, он отставил чашку и, взяв палочку, принялся убирать пятно.
БАХ.
Парень явно различил удар чего-то деревянного о, вероятно, стену. Или о пол.
Ему вдруг стало интересно, с чего это вдруг Грейнджер принялась громить свою спальню? Ладно он, если действительно разозлится, так становится как неуравновешенный псих-маньяк, желающий крушить и убивать. Но она…
БАХ.
Теперь парень расслышал стук и треск чего-то пластмассового.
И вдруг стало тихо. Наконец-то, эта вспышка ПМС закончилась так же быстро, как и началась. Видимо, Грейнджер более-менее в себе.
Малфой, с горем пополам убравший с рубашки пятно, снова взял в руки чашку и, коснувшись её губами, наклонил…
БАХ.
От новой неожиданности Драко слишком резко наклонил чашку, и кофе полилось за пределы рта, по подбородоку и шее, залив спереди воротник рубашки.
— Да твою-то мать! — не выдержал парень, резко встав с дивана, но дальше никуда не двинулся.
Его остановила новая резкая тишина. И на этот раз больше никакого крушения не было слышно минуты две.
Драко даже немного забеспокоился… Точнее, удивился, просто удивился. Эта тишина показалась ему подозрительной, поэтому он решил хотя бы постучаться к этой заучке, чтобы она подала признаки жизни.
Подойдя к двери, Малфой снова прислушался, но больше никаких «БАХ» не слышалось. Что-то действительно не так.
Парень потянул кулак к двери, дабы стукнуть, но буквально в паре сантиметров от неё притормозил и задумался.
А с чего бы ему проверять, что там с ней случилось? Пусть она хоть вены себе режет — ему-то какое дело? Разбушевалась, сучка. Наверное, недотрах у неё. И не слишком-то удивительно.
А что, если там действительно что-то явно, мягко говоря, нехорошее происходит? Вдруг она и впрямь что-то с собой делает? Конечно, ему не известна причина такого ярого психоза, но вряд ли стоит позволить ей что-нибудь сотворить.
Ладно уж, хер с ней. Он просто постучит, ничего такого. Если услышит в ответ что-то в роде «Проваливай!», значит всё в норме.
Малфой довольно звонко трижды ударил костяшками пальцев по двери.
В ответ тишина.
— Грейнджер? — подал голос Слизеринец, с проклятием вспоминая, что собирался только постучать.
Ни звука в ответ.
— Грейнджер! — к восклицанию он добавил один стук в дверь.
Тишина.
— Грейнджер, ты там сдохла, что ли? — не выдержал блондин, довольно сильно треснув всем кулаком по двери.
И, о чудо, блять! Она открылась. На пороге комнаты появилась Гермиона, и у парня чуть не открылся рот. Она выглядела так, словно вернулась с уличной потасовки: волосы ещё более растрёпаны, чем обычно, блузка наполовину не заправлена в юбку, рукава закатаны и ободранны, верхняя пуговица оторвана, на щеке красуется кровоточащий порез, а в правой руке окровавленный осколок.
— Чего ты ломишься? Продолжай заниматься «своим делом», — яростно-саркастическим тоном произнесла девушка.
Драко сразу догадался, что значит «своим делом», и ухмыльнулся, хотя всё его существо прибывало в полнейшем состоянии ахуя.
— Я бы продолжал, если бы ты этим грохотом не спугнула духуя сексуальный объект, без которого «мои дела» продолжаться не могут, — ответил парень, продолжая ухмыляться во весь рот.
Гермиона сморщила носик и собиралась уже захлопнуть дверь, но Малфой подставил ногу, не давая ей этого сделать.
— Стой. Мы не договорили.
— О чём мы можем говорить, идиот? — с истерической ноткой в голосе воскликнула Гриффиндорка, всё ещё стуча дверью по ноге парня в ожидании, что тот её уберёт.