— Мистер Малфой, — нетерпеливо отозвалась Целитель, уже собиравшаяся было идти к двери. — Я наложила на неё отнюдь не исцеляющие чары. Я лишь ввела её в состояние спокойствия. В такое состояние, в котором она не может ни двигаться, ни открывать глаза, ни задыхаться. Проще говоря, я ввела её в состояние искусственной комы, не наносящей вреда и без того повреждённому здоровью.
— Но зачем?! — воскликнул Слизеринец, ошеломлённо глядя на слишком спокойное лицо Гермионы.
— Затем, дорогой мой, что тот, кто наносил ей увечия, ударами по определённым районам грудной клетки, повредил дыхательную систему. Именно поэтому она давится собственной кровью. И если бы я не ввела её в состояние искусственной комы, то она бы вот-вот задохнулась. Скажу вам честно, вы еле успели. Ещё бы минута промедления, и о нашей мисс Грейнджер осталась бы лишь светлая память.
Драко сейчас было не до удивлённых всплесков руками, поэтому он, нахмурившись, дабы скрыть страх, возникший в нём при одной только мысли, что он почти убил Гермиону, раздражённо воскликнул:
— Но при чём здесь декан и директор? Выводите её из этой комы и быстро лечите, делов-то!
— А декан с директором тут при том, что нам необходимо узнать, кто это сделал, и отчислить его. Такие повреждения мог нанести человек лишь умышленно, с ужасной целью. Это не так-то просто поправить, нужна неделя процедур. Мисс Грейнджер неделю будет находиться в состоянии забятья, пока я буду её исцелять. Чтобы ударить с нужной силой и в определённые районы грудной клетки, дабы нанести такое повреждение, необходимо этим заниматься и тренироваться довольно долгое время. Понимаете теперь, зачем нам директор и декан? В Хогвартсе появился ученик, желавший убить Гермиону Грейнджер.
Договор в до конца, мадам Помфри судорожно вздохнула и торопливо удалилась из Больничного Крыла, оставив Малфоя абсолютно округлившимися от страха и удивления глазами смотреть ей вслед.
Комментарий к Глава 18. Неумышленное умышленное покушение на жизнь. Вот так вот.
Ещё сюжет по этому происшествию толком не развернулся, так что я думаю, что будет фанфик будет размером больше двадцати глав.
Что ж, всо как обычно.
Жду отзывов!💞
====== Глава 19. Небольшой допрос и большая ложь. ======
Буквально секунда, и мощный удар кулака Драко обрушился на спинку койки Гермионы, а следом послышалось звучное непристойное ругательство. Приболевший первокурсник, так и стоявший со скляночкой лекарства, недонесённой до рта, во все огромные голубые глаза пялился то на Слизеринца, то на лежащую на койке девушку.
— Прекрати пялиться! — рыкнул на него Малфой, понимая, что зря при этой мелочи позволил себе слегка разойтись.
Мальчик приоткрыл рот, глотая воздух, будто рыба, и всё пытаясь что-то сказать.
— Я… Я просто…
— ПОШЁЛ ВОН! — заорал Драко так, что мальчишка аж подскочил на месте и почти бегом бросился из Больничного Крыла, на ходу глотая лекарство.
Теперь Слизеринец остался один, если не считать Гермиону, находящуюся в состоянии искусственной комы.
Парню не осталось ничего, кроме как в панике размышлять о том, как выкрутиться из данной ситуации.
Для начала стоило рассудить, что он имел. Хотя не менее сложно было бы ответить на вопрос, где вместо слова «что» стояло бы «кого», ибо список был не малой длины. Но это не столь важно. Значит так, у него есть несуществующее алиби, которое запросто опровергнут Снейп и Дамблдор, стоит им воспользоваться Легилеменцией, так же у него есть талант выворачиваться из полнейшей задницы совершенно невредимым и, на крайний случай, у него есть отец с огромным количеством связей и денег, хотя это вряд ли поможет с таким справедливым, мать его, директором.
Что ж, прекрасно.
Только вопрос «Что делать?» остаётся совершенно без ответа. Точнее, ответ есть: нагло врать двум взрослым людям. И это единственный возможный вариант, но он может провалиться за доли секунд при использовании Легилеменции. Хотя Драко неплохо владеет Окклюменцией, но это вряд ли особо поможет.
Придаваясь размышлениям, парень бесцельно топтался кругами по Больничному Крылу, нарочно не бросая взглядов на койку, где лежала Гермиона. Он ведь начал понимать, что сейчас совершенно не беспокоится за её жизнь. Ему плевать, смогут ли помочь ей поправиться, или она навсегда останется в этом состоянии искусственной комы, то есть, по-честному говоря, искусственной смерти. Его сейчас волновало лишь то, как ему избежать ответственности за свои действия. Он понимал, что был чуть ли не в каком-то бреду, избивая девушку, но он не пытался найти себе оправдания. Он сделал это, и всё. Плевать на причины, плевать на неё и её жизнь. Грязнокровкой больше, грязнокровкой меньше — не всё ли равно? Даже если это случайность, даже если это вышло невольно, это всё ничего не значит. Она ничего не значит. Ни она сама, ни её жизнь, ни её улыбка или слёзы, ни её смех или яростные крики. Для него это лишь забавные воспоминания, и только. Так что, если она даже не очнётся или сразу захлебнётся собственной кровью, только лишь раскрыв глаза — Драко будет плевать. Его даже не беспокоит то, что это сделано его руками. Его испуг и желание, чтоб ей поскорее помогли, были лишь шоком после произошедшего, но теперь этот шок отошёл и ему действительно было плевать. И, что самое приятное, ему было плевать, что ему плевать. Его заботила лишь своя судьба и возможное исключение, если не хуже.
Вдруг парень поймал себя на мысли, что он сомневается. Он действительно думает, что ему плевать, или просто пытается убедить себя самого?
Конечно, он так думает. Нечего даже сомневаться. Ему незачем себя убеждать. Он всегда думает и чувствует то, о чём думает и чувствует сам. Ему не нужны убеждения. Если он вообще что-либо чувствует… Редкие проблески страха, ярости — они ничего не значат. Также, как и непонятные воспоминания, ежедневно вырываюшие его из реальности и заставляющие чувствовать какой-то треск внутри себя. Это, конечно, было действительно странно, ведь, как бы парадоксально это не звучало, он не помнил этих воспоминаний. Но это не важно.
Наворачивая уже круг сотый, Драко услышал, как отворяются двери, и резко остановился. В висках пульсировало, словно после нескончаемо долгого бега.
В Больничное Крыло быстрым шагом вошли три фигуры: Альбус, Северус и Помфри.
Драко выглядел абсолютно равнодушным, как обычно, но внутри он был просто готов орать от паники.
По дороге Помфри что-то оживлённо рассказывала Дамблдору и Снейпу, но, судя по лицу первого, тот пребывал где-то далеко в своих мыслях, и они волновали его куда больше, чем занудная бубнёжка Целительницы. Северус же, тоже не слушая Помфри, сверлил равнодушно-холодным взглядом своего ученика. У Малфоя от этого взгляда внутри всё вдруг обледенело, страх застыл в немом мысленном крике.
— Мистер Малфой всё видел, директор, — продолжала трещать мадам Помфри. — Он вам сейчас расскажет.
Дамблдор и Снейп остановились, подойдя к парню, и Альбус первым решил задать вопрос. Декана Слизерина всё это словно не волновало.
— Вы видели, кто это сделал?
Драко, взглянув на директора, еле сдержался от насмешливой гримасы. Ну неужели Помфри им не сказала?
— Нет, я ничего не видел. Я нашёл её в пустом коридоре.
— И не было никакой тени, никакого оброненного предмета?
— Нет, я же говорю, там было пусто.
— Вы уверены, что второпях не могли пропустить какую-то важную деталь?
— Я не торопился, — равнодушно протянул Драко, закатывая глаза. Он старался держаться тактики: «Сострой наглую рожу, отрицай и избегай неприятных тем». Да, он сам её придумал. Но почему-то, произнеся эту фразу, он почувствовал, что его лицо едва не тронул румянец. Румянец впервые испытанного стыда. Стыда за то, с какой паникой и спешкой тащил сюда Грейнджер, словно её жизнь что-то значила. Стыд за то, как подогнулись его колени при виде того, что он с ней сделал. Он же Малфой, чёрт возьми! Ему может быть стыдно только за проявление некоего благородства.