Теперь они оба оглаживают теплый печной бок, и я могу их рассмотреть. Оказывается, второй тоже с усами. Только они светлые и негустые. Их даже не сразу заметишь. Зато глаза задерживают внимание. Умные, цепкие. Да хохолок льняных волос на покатом лбу.
- Так вы путешествуете,- поддерживаю я разговор.
- Да, да,- говорят они опять разом,- так получилось, что наша машина...
- Наши сани,- говорит темноусый.
- Наш вертолет,- добавляет второй.
- Наш... э-э... экипаж...
- Так вертолет или сани? - спрашиваю я.
- Сани, сани,- подтверждает темноусый.- Они стали терять энергию.
- Терять энергию? - повторяю я.- У вас что, аэросани?
Темноусый мешкает с ответом. Заговорил светловолосый:
- Простите, вы по какой части служите? - Он скользнул взглядом по столу, бумаге.- По агрономической?
- Почему вы решили?
- У вас не крестьянский вид.
- Ну и что?
- А живете в деревне, в избе...
- Ах, вот вы о чем,- смеюсь я.- Так вы ошибаетесь. Я здесь не живу. Я здесь случайно. Приехал на несколько дней. Я из Москвы. И раз вам интересно, скажу: по образованию я физик, работаю в информационном отделе одного научного института.
- Физик? - говорит темноусый.- Это замечательно. Тогда вы нас поймете.
- Польщен,- говорю я.- Так что с вашими аэросанями?
- Это не совсем аэросани. Это такой, знаете, аппарат... Новые испытания...- Он смотрит на товарища.
- И вдруг,- подхватывает светловолосый,- случайная авария. Теряем энергию. Вынужденная остановка. И нам как воздух нужна электрическая энергия. А у вас горит свет, и мы подумали...- Он поднял глаза на лампочку, голо висящую на пыльном серо-желтом шнуре.
- О, электроэнергия не проблема,- говорю я весело.- Сколько угодно, о чем речь.
- Но,- теперь запинается светловолосый,- нам нечем заплатить...
- Вы это серьезно? - Я внимательно смотрю на него.
- Вы уж нас извините. Мы, наверное, идем по дуге вместо хорды. Но эта нелепая остановка... Она сбила нас с толку.
- Послушайте, довольно реверансов. У вас какие-то секреты, ну и Бог с ними. Меня они не интересуют. А помочь я готов. Электричество - это чепуха. Что еще?
- Вы нас не так поняли. Решительно никаких секретов. Просто мы сознаем, сколь удивительными вам представляемся. Ввалились ночью, в глуши, зимой воистину как снег на голову. Да еще в таких одеждах.- Светловолосый слегка повел цилиндром.
Блеснул белый шелк подкладки.
- Да, одежда у вас та еще.
- Мы взяли ее в костюмерной.
- Я так и подумал.
- Ну вот и хорошо. Нас необычайно радует, что мы столкнулись с человеком образованным, физиком. Физик без труда поймет, что машины бывают всякие... и полеты... и...
- Так кроме электроэнергии вам что-нибудь нужно?
- Ничего. Какое у вас напряжение?
- Двести двадцать вольт вас устроит?
- А мощность? - быстро спросил темноусый.
- Точно не знаю. Полагаю, несколько киловатт.
Темноусый оглядывается на своего спутника. Они задумываются.
- Лучше бы, конечно, мегаватты,- говорит наконец темноусый,- иначе долго... Будем это... валандаться.- И посмотрел на меня неуверенно.
- Помилуйте, откуда здесь такая мощность?
- Да, да, конечно. Спасибо большое. А соединительный провод у вас есть?
- Поищем.
Я беру фонарик, и мы с темноусым идем в клеть. Лешка - мужик хозяйственный, и мы тут же натыкаемся на великолепный моток толстого провода.
- Прекрасно! - восклицает мой гость.
Мы возвращаемся.
- Позвольте, я вас чаем напою,- говорю я.
- Чай? О нет, что вы.
Я вижу, что чаю им хочется, и ставлю чайник. Подбрасываю в топку дров. Гости следят за моими действиями.
- Мне нужно к машине,- встрепенулся темноусый.
- Возвращайтесь,- говорю я.- Закипит скоро.
- Да,- спохватывается светловолосый,- мы же еще не представились. Аскольд.
- Вахтанг,- говорит темноусый.
- Илья,- говорю я.
Мы трясем друг другу руки. Вахтанг выходит.
Я начал хозяйственную возню. Сгреб свой писательский инвентарь.
Протер стол.
- Вы нас очень выручили,- говорит Аскольд.- Такой мороз. Будем надеяться, что в машине...
В сенях хлопнула дверь.
- Аскольд! - Это голос Вахтанга.
- Простите.- Аскольд выходит.
Мне очень хочется посмотреть на "сани", но я боюсь показаться назойливым. Я делаю шаг к двери и слышу взволнованный шепот: - Он замерз очень.
- Но ведь он его узнает.
- А что делать?
Мне становится неловко. Я отхожу к печке. Чайник вот-вот закипит. Появляется Вахтанг. За ним в проеме маячит Аскольд.
- Илья,- говорит Вахтанг,- там у нас еще двое. Им холодно. Не разрешите ли...
- Вы меня просто удивляете,- перебиваю я,- тащите их сюда. Будем чай пить.
Огонь горит ярко. Отблески из-за чугунной дверки ходят по стенам. Я испытываю приятное возбуждение. Столько гостей!
Вахтанг и Аскольд исчезают. Проходит минута. В сенях скрипит дверь. Топчутся люди. За Аскольдом протискивается коренастый человек, бородатый, с каштановой гривой. Одной рукой он прижимает к груди цилиндр, другую протягивает мне.
- Вадим.
- Илья.
За широкой спиной Вадима стоит еще один. Я никак не разгляжу его. Только вижу, что роста небольшого, волосы спутаны. Темнорыжее колечко приклеилось ко лбу. Медленно я огибаю монолитную фигуру Вадима. В избе тихо. Слышно, как трещат в печи поленья. Я продолжаю свой плавный танец. Наконец Вадим сдвигается в сторону, и я вижу четвертого гостя целиком. Я вижу его в желтом свете пыльной шестидесятисвечовой лампочки, в красноватых отблесках пламени. Я смотрю на него и молчу. Губы одеревенели.
Сознание раздвоилось. Одна половинка вспорхнула испуганной птицей, вторая продолжает регистрировать детали. Землисто-желтую кожу, бакенбарды, настороженные грустные глаза, белый клок шарфа у подбородка. Мне кажется, что молчание длится долго. Но я не в силах прервать его.
- Узнал! - раздается громкий шепот Аскольда.
И в этот момент вновь включается движение. Вадим продвигается к печке. Аскольд и Вахтанг расстегивают шинели. А невысокий человек с печальными глазами делает шаг вперед и негромко говорит:
- Пушкин, Александр Сергеевич.
Он говорит это, обращаясь ко мне. С трудом шевельнув губами, я отвечаю чуть слышно:
- Короткоз... Илья Евгеньевич.
И касаюсь его холодной ладони. Глаза его оживляются, он поводит плечами и говорит:
- Однако я замерз.
- Александр Сергеевич,- подбегает к нему Вахтанг,- к печке прошу, к огню.
- Да, да, благодарю. Здесь хорошо, тепло.
Гости снимают шинели. Клокочет чайник.
Рядом со мной стоит Аскольд.
- Скажите,- шепчу я трагически,- ведь это настоящий Пушкин?
- Самый что ни на есть,- отвечает Аскольд с улыбкой.
- Но как это возможно? И кто же вы?
- Служба Т-перевозок.- Он слегка вытягивается и щелкает лакированным сапожком.
- Каких перевозок?
- Перевозок во времени.
- Так вот оно что... Эти ваши "сани"...
- Вы правильно поняли.
- Ничего я еще не понял,- бормочу я.
- Вообще-то и не предполагалось, что вы должны понять. Игра случая. Но коли так получилось - спрашивайте.
- Откуда же вы и куда?
- Мы только что из 1837 года. В этом году умер Александр Пушкин. У нас была возможность за мгновение до кончины забрать его со смертного ложа. По понятным причинам нам пришлось сделать это незаметно, то есть пойти как бы на подлог, хотя подлога не было. Вот почему я и могу утверждать, что ваш гость - это Пушкин. Мы везем Александра Сергеевича - с его, разумеется, согласия - туда, где он будет жить привольно и долго. К сожалению, это не осуществилось в его время. Но разве сие справедливо?