1. Присвоить очередное воинское звание майор.
2. Выдать единовременное вознаграждение в размере шести месячных окладов денежного содержания.
3. Предоставить внеочередной отпуск для устройства личных дел сроком на два месяца…»
(Резолюция Николая Первого: «Согласен. Заслужил витязь».)
Из письма Алексея Костина Войцеху Каминскому 30 июня 1833 года:
«…И вышло, что перед моим отъездом из Франции мы почти не общались. Вы лежали в больнице с сотрясением мозга, а я в силу понятных причин спешил покинуть страну. Короткая встреча в больничной палате — и всё. К счастью, Вы дали адрес в Царстве Польском, куда можно писать, из чего я понял, что и Вы не собираетесь здесь засиживаться.
И вот пишу.
О событиях, в которых мы оба принимали участие, Вы знаете многое, почти всё. Тем не менее считаю, что наши дружеские отношения требуют уточнить некоторые важные подробности.
В разное время я говорил Вам о своём шляхетстве, о польском патриотизме… Обманывал ли я Вас? Скорее, недоговаривал. О многом, учитывая ситуацию, приходилось умалчивать. По матери я безусловно шляхтич, хотя по отцу являюсь русским дворянином. Что касается патриотизма, то я был и остаюсь патриотом Польши — в том смысле, что всегда желал моей второй родине счастья. Другими словами, добра, мира и процветания. И, полагаю, мы с Вами посильную лепту в этот мир внесли, предотвратив новое кровопролитное восстание. А вот что касается главного…
Уверен, что счастье Польши возможно лишь вместе с Россией. Будет ли это, как сейчас, общая жизнь в составе империи или же (со временем) создание отдельного польского государства с той или иной польско-российской унией, — не знаю, не суть. По мне, так оба варианта вполне уместны.
Беда лишь в том, что безмерный национализм, присущий большинству поляков, не оставляет шансов на искреннее сближение с моей страной и, напротив, как магнит, притягивает врагов России. Поэтому, надеясь на лучшее, предвижу множество проблем и бед, ожидающих отношения между Россией и Польшей в будущем. Дай бог ошибиться…
Не могу не сказать, что в моём понимании Вы совсем иной. Вы принадлежите к здравомыслящему меньшинству поляков. Я никогда не замечал в Вас проявления ненависти к моим соотечественникам и к моей родине. И если бы судьбу Польши решали такие, как Вы, наши нации не враждовали бы.
Однако что-то я расфилософствовался. Вернёмся к недавним событиям. Тем более, что, лёжа на больничной койке, Вы задали мне разные вопросы, и я обещал Вам позже на них ответить.
Каким образом я (именно я) оказался в Комитете Лелевеля? Детали вынужден опустить. Однако Вам и так ясно, что русский офицер мог очутиться в Комитете лишь ради выполнения специального задания. Моё руководство обратило внимание, что погибший в Калушине молодой российский чиновник носил ту же фамилию, что и сотрудник специальной службы. Выяснилось, что мы родные братья. Возникла мысль направить в Париж для продвижения в польское эмигрантское сообщество именно меня как наполовину поляка, выдав за участника недавнего восстания. Ценой немалых усилий и немалого же времени удалось сблизиться с Лелевелем, чтобы войти в его окружение.
Тогда мы с Вами и познакомились. И вдруг выясняется, что Вы и есть тот самый человек, расследовавший убийство моего несчастного брата Юрия. Я чуть с ума не сошёл, когда Вы, ничего не подозревая, рассказывали мне о калушинской трагедии… Следом выяснилось, что кровавый палач Зых, который с изуверской жестокостью убил моего брата и которому я поклялся отомстить, трудится в Комитете помощником Лелевеля. Вот и не верь после этого в судьбу…
С того момента выполнение доверенной мне задачи осложнилось. Я мог бы (и мечтал!) двадцать раз уничтожить Зыха прямо в Комитете, но не мог себе этого позволить. До поры до времени он был нужен живой и деятельный.
В дальнейших событиях Вы принимали большое и важное участие. Без Вас не удалось бы установить связь Лелевеля с англичанами, завербовать Гилмора и много чего ещё. От английской пули в карете меня спасли Вы. Без Вашей помощи я не смог бы получить документы… Что ещё сказать? Вы стали мне другом. И если я опирался на Вашу помощь, не раскрывая все карты, то лишь потому, что ситуация такую возможность исключала. Простите меня за это. К тому же, сдаётся мне, со свойственной Вам проницательностью Вы о многом догадывались и без моих слов…