Жак наклоняется к сидящему на полу Гилмору, заглядывает в широко раскрытые глаза и трогает кисть в районе пульса.
— Наповал, — констатирует с завидным хладнокровием, которое вполне объяснимо. Дитя парижского дна, Жак насмотрелся в жизни и не такого.
Каминский потрясённо трёт руки.
— Неужели это я его… — тихо спрашивает сам себя.
— Вы нас спасли, — говорю от души. — Во всяком случае, меня. А этот… не вздумайте переживать. Пулю он заслужил давно и сполна.
Не дожидаясь указаний, Жак выскакивает из кареты. Он проворно вытаскивает Гилмора, кладёт на землю и быстро очищает карманы, в которых не должно остаться ничего, указывающего на личность покойника. Вдвоём с кучером они уносят труп в глубину мусорного поля.
— Спасибо, пан Войцех, — говорю мрачному Каминскому, чтобы его подбодрить. — Если бы не вы, на месте Гилмора сейчас был бы я. Он же аккурат напротив меня сидел. Как вы ему успели руку перехватить, ума не приложу.
— Подвох почуял, — тускло говорит Каминский, уставившись в пол кареты. — Я ведь до прокуратуры в полиции служил. Ну, взяли как-то раз одного бандита. Дозвольте, говорит, напоследок табачку покурить. Кури, говорю, не жалко. А он вместо кисета достаёт нож с выкидным лезвием — и на меня. Чудом тогда увернулся…
Возвращается Жак с кучером.
— Нашли небольшую яму, туда и сбросили, — деловито докладывает помощник. — Сверху, понятно, мусором присыпали. Так что теперь не скоро найдут.
Моё пророчество о судьбе Гилмора сбывается, хотя — видит бог — я к этому не стремился…
Утром по моей просьбе Каминский подаёт привратнику Министерства внутренних дел запечатанный конверт с надписью: «Для мсье Андре от мсье Пьера». Внутри записка, в которой я прошу о срочной встрече. Привратник проинструктирован и должен прямиком отнести записку тому, для кого она предназначена.
Вечером мы с мсье Андре встречаемся всё в той же карете, расположенной в тихом переулке неподалёку от «Лихого гусара». После коротких приветствий я рассказываю французу о вчерашнем происшествии.
Слушая меня, мсье Андре мрачнеет на глазах. Полагаю, что менее всего из-за скорби по Гилмору. Однако смерть англичанина создаёт новые проблемы для нашего и без того непростого дела.
— Всё же не надо было его убивать, — ворчит мсье Андре скорее для порядка. — Гибель дипломата — дело скандальное. Теперь будем объясняться с английским министерством иностранных дел. И вообще…
Я пожимаю плечами.
— Убивать его никто не рассчитывал, — говорю французу. — Однако он со своим пистолетом сам не оставил выбора. Если бы не мой помощник, я бы тут сейчас не сидел.
— Ладно, — соглашается мсье Андре со вздохом. — Что сделано, то сделано. В ближайший день-два посольство, надо полагать, подаст в префектуру заявление об исчезновении… Где, говорите, он упокоился?
Я приблизительно объясняю, как найти свалку, где труп Гилмора нашёл временное пристанище.
— Хорошо, разберёмся. Для вида, конечно, дней несколько поищем, чтобы не сразу…
Переходим к нашим делам. Лично я о Гилморе не сожалею — враг есть враг. К тому же он пытался играть свою игру и оттого стал вдвойне опасен. Самое плохое, что он так и не сказал, сумел ли вчера опознать меня в Комитете или нет. И что он в итоге сообщил Зыху? Если опознал, то улыбку человека-совы при утренней встрече впору считать изощрённым лицемерием. Если же Гилмор запутался и среди трёх людей окончательно не разобрался (так тоже может быть), то всё равно плохо — я на подозрении у Зыха.
— Вообще-то по-хорошему вам надо бы исчезнуть, — размышляет вслух мсье Андре с вопросительной ноткой в голосе.
— Исключено, — отвечаю решительно.
— А вы подумайте… Даже если у Цешковского всего лишь подозрения, он может избавиться от вас просто так, на всякий случай. Чтобы под ногами не путались. Человек он опасный, решительный. По нашим сведениям, связан с французским криминалом. Так что для него нанять наёмных убийц — дело не долгое, да и не очень дорогое.
Мсье Андре совершенно прав. Я и сам понимаю, что после предательства Гилмора в Комитете становится горячо. Однако бежать и оставить дело на самотёк не могу. Слишком много усилий позади и слишком важное событие впереди. Поэтому из-за одних лишь опасений покидать Комитет и незавершённую работу нельзя. Обещаю собеседнику отныне удвоить бдительность и постоянно быть настороже — это в моих интересах. А если появятся признаки реальной угрозы, то исчезну, не утруждаясь игрой в героя.
— Ну, хочется верить в ваше благоразумие…
— В ближайшие дни вместо Гилмора наверняка пришлют кого-то на замену, — говорю, возвращаясь к делу. — Нам надо понять, кого именно, где и как часто будут встречаться с Цешковским. И тут я рассчитываю на вашу помощь.