Правда, Агнешка может сказать, что ключи выбросила, — теперь, мол, ни к чему, да и хранить их небезопасно. И это самый плохой вариант, потому что мои подозрения остаются не развеянными, а ключей нет. А они мне нужны.
Стол и несгораемый шкаф Зыха… Я должен в них проникнуть во что бы то ни стало. Там лежат нужные мне бумаги, хранящие сведения, от которых зависят жизни многих, очень многих людей. В этом смысле не представляю даже, каким количеством пороха измеряется их взрывная сила. Агнешка чертовски привлекательна, однако, не сочтите за цинизм, ключи для меня ещё привлекательнее. Во всяком случае, сейчас. Остаётся выяснить, существуют ли они вообще и если да, то как их получить…
Завожу нужный разговор через несколько дней в Комитете, когда девушка приходит убирать мой кабинет, а заодно и получить украдкой поцелуй-другой. Глядя, как ловко она управляется с вёдрами и тряпками, задаю вопрос:
— Помнишь, ты говорила, что тайком сделала ключи от стола и шкафа Цешковского?
Прежде чем ответить, Агнешка выпрямляется, вытирает мокрые руки о передник и удивлённо смотрит на меня.
— Помню, конечно, — отвечает, помедлив. — Что это ты вдруг?
Беру быка за рога. Другими словами, усаживаю Агнешку на стул, сажусь рядом и, глядя в глаза, говорю негромко:
— Хочу попросить, чтобы ты их мне отдала на время. Я верну. Если, конечно, они тебе ещё нужны.
— А зачем они мне, — говорит, пожимая плечами. — Мне его переписка теперь без надобности. Я их и вовсе выкинуть хотела.
— Но не выкинула? — уточняю спокойно, хотя, видит бог, спокойствие даётся непросто.
— Нет, забыла про них. Сейчас принесу…
С этими словами Агнешка выходит из кабинета и через несколько минут возвращается. В руках у неё ридикюль из груботканой материи. Девушка достаёт из него связку ключей и, отделив от неё два небольших, показывает мне.
— Вот видишь?
Как всё просто! В эту минуту я готов расцеловать её так, как никогда ещё не целовал. Ключи ключами, но с неожиданной радостью осознаю, что Агнешка меня не обманывает, что действительно пришла ко мне сама… Впрочем, дело пока не сделано. Об этом напоминает вопрос девушки:
— Тебе-то они зачем?
Ну, что ж, вопрос ожидаемый, поэтому и ответ готов.
— Видишь ли, Цешковский — человек опасный…
— Нашёл кому рассказывать! — фыркает она.
— Не перебивай, моя дорогая… Я очень ему мешаю. Чрезвычайно.
— Ревнует к пани Беате?
— Это тоже, но не главное. Главное, у нас разные взгляды на деятельность Комитета. Не хочу нагружать тебя подробностями, да они и не важны. Цешковский считает, что я ему ставлю палки в колёса, и чем дальше, тем больше. Он хочет меня устранить. Это я знаю точно.
Чёрные глаза девушки, и без того большие, становятся огромными.
— Это убить, что ли? — шепчет она.
— Да, именно так. И твои ключи могут меня спасти.
— Матерь божья, да как же?..
— Очень просто. Я подозреваю, что Цешковский нечист на руку. От разных меценатов и благотворительных организаций Комитет получает большие деньги. Очень большие. По моим прикидкам, на дело тратится от силы две трети, а может, и меньше. Остальное оседает в карманах Цешковского. Проще говоря, человек наживается на нашем общем деле, понимаешь?
— Этот может, — подтверждает Агнешка. — Жадность вперёд него родилась.
— И я о том же… Так вот, я улучу момент, чтобы с помощью твоих ключей порыться в столе и в шкафу. Думаю, что найду бумаги, которые подтверждают его воровство. И после этого бояться уже нечего.
Девушка хватает меня за руку.
— Ты уверен?
— Конечно. Я просто скажу в лоб, что у меня есть уличающие его документы. Они спрятаны у надёжных людей. И если со мной что-нибудь случится, документы будут обнародованы через прессу. А копии уйдут в Комитет Кремповецкому, Гуровскому, Солтыку, Петкевичу, Водзинскому, другим. После этого Цешковский в политическом плане покойник. — Для усиления эффекта добавляю: — А может, и не только в политическом. Эмигранты, сама знаешь, — люди горячие. И вряд ли им понравится, что их обкрадывают…
Лгу настолько убедительно, что начинаю сам себе верить. Девушка кивает и без колебаний протягивает мне ключи.
— Возьми… Но только уж и меня не забудь.