Выбрать главу

Борис Вадимович Соколов

Полоний на завтрак Шпионские тайны XX века

Курт Янке и Михаил Тухачевский: две судьбы, один конец

Я хочу рассказать о человеке, которому приписывали важную роль в деле Тухачевского и чья участь до последнего времени оставалась неизвестной. Только опубликованные не так давно списки лиц, отправленных на смерть с личной санкции Сталина и других членов Политбюро, помогли прояснить судьбу Курта Янке, имевшего репутацию одного из асов германской разведки в первой половине XX века.

Бывший начальник VI отдела РСХА (Имперского главного управления безопасности) Вальтер Шелленберг в своих мемуарах выставил померанского помещика Курта Янке одним из главных фигурантов «заговора против Тухачевского»: «В то время (в начале 1937 года. — Б.С.) я должен был подготовить для Гейдриха реферат о связях между Красной Армией и командованием германских сухопутных сил. Инициатором такого задания был померанский помещик Янке. До этого я очень поверхностно знал его и не подозревал, что он уже много лет является одной из руководящих фигур немецкой тайной службы… Во время Первой мировой войны Янке, являясь сотрудником немецкой разведки, организовывал крупные забастовки американских докеров и грузчиков в атлантических портах США. Вернувшись в Германию, он стал советником по вопросам разведки у Рудольфа Гесса, не опасаясь открыто высказывать свое мнение и перед Гессом, и перед Гитлером. «Есть только один человек, — сказал он мне однажды, — которого я боюсь. Это Гейдрих. Он опаснее дикой кошки».

Когда я представил Гейдриху собранный мной материал об отношениях бывшего рейхсвера… и вермахта с Красной Армией, я еще не подозревал о последствиях, к которым приведет это событие. И только спустя некоторое время шоры упали с моих глаз. Это произошло в июне 1937 года. Агентство ТАСС сообщило, что заместитель наркома обороны маршал Тухачевский предстал перед военным судом и по требованию генерального прокурора Андрея Вышинского приговорен вместе с восемью другими обвиняемыми к смертной казни. Приговор был приведен в исполнение вечером того же дня. Обвинение гласило: измена родине в результате связей с военными кругами одного государства, враждебного СССР…

Гейдрих получил от проживавшего в Париже белогвардейского генерала, некоего Скоблина, сообщение о том, что советский генерал Тухачевский во взаимодействии с германским генеральным штабом планирует свержение Сталина. Правда, Скоблин не смог представить документальных доказательств участия германского генералитета в плане переворота, однако Гейдрих усмотрел в его сообщении столь ценную информацию, что счел целесообразным принять фиктивное обвинение командования вермахта, поскольку использование этого материала позволило бы приостановить растущую угрозу со стороны Красной Армии, превосходящей по своей мощи германскую армию. Упомянутый мной Янке предостерегал Гейдриха от поспешных выводов. Он высказал большие сомнения в подлинности информации Скоблина. По его мнению, Скоблин вполне мог играть двойную роль по заданию русской разведки. Он считал даже, что вся эта история инспирирована. В любом случае необходимо было учитывать возможность того, что Скоблин передал нам планы переворота, вынашиваемые якобы Тухачевским, только по поручению Сталина. При этом Янке полагал, что Сталин при помощи этой акции намеревается побудить Гейдриха, правильно оценивая его характер и взгляды, нанести удар командованию вермахта, и в то же время уничтожить генеральскую «фронду», возглавляемую Тухачевским, которая стала для него обузой; из соображений внутрипартийной политики Сталин, по мнению Янке, желал, чтобы повод к устранению Тухачевского и его окружения исходил не от него самого, а из-за границы. Свое недоверие Янке обосновывал на сведениях, получаемых им от японской разведки, с которой он поддерживал постоянные связи, а также на том обстоятельстве, что жена Скоблина, Надежда Плевицкая, бывшая «звезда» Петербургской придворной оперы, была агентом ГПУ.

Гейдрих не только отверг предостережение Янке, но и счел его орудием военных, действовавшим беспрекословно в их интересах, конфисковал все его материалы и подверг трехмесячному домашнему аресту. (Только в 1941 году мне удалось примирить Янке и Гейдриха.)

Тем временем информация Скоблина была передана Гитлеру. Он стал теперь перед трудной проблемой, которую необходимо было решить. Если бы он высказался в пользу Тухачевского, Советской власти, может быть, пришел бы конец, однако неудача вовлекла бы Германию в преждевременную войну. С другой стороны, разоблачение Тухачевского только укрепило бы власть Сталина.