— Мир! — Звенемир громко крикнул, и значило это, что окончился бой.
И тогда я заметил, что молчат зрители. Одни от горя нежданного, другие от радости внезапной. Никто же не рассчитывал, что так все обернется. Быстро и неоспоримо.
И тут я Ольгу увидел. И понял вдруг, что все это время она только за мной наблюдала. Только за мной.
— Слава победителям! — радостный крик Святослава стал сигналом ко всеобщему ликованию.
А противники наши бывшие уже подниматься начали. Я к Глушиле поспешил.
— Живой?! — кричу ему и руку протягиваю.
— Да не ори ты так, — он мне отвечает. — Не настолько я глух.
Полежал, посмотрел немного на руку мою, словно на диковину какую, а потом схватился за нее и меня наземь повалил.
— Вот хитрюга! — кричит. — Лихо ты меня! Молодец! — А у самого глаза заплыли, будто пчелы его покусали. — Как зовут-то тебя?
— Добрыном, — отвечаю.
— А-а-а, понятно, — заулыбался он. — Теперь ясно, почему ты меня так легко побил. Наслышан про смекалку твою, княжич.
— Да не княжич я…
— Мне тебе велели слово передать, так и просили — увидишь Добрына-княжича, кланяйся и скажи…
— Вы чего тут разлеглись? — Кветан к нам подошел.
— Да вот, отдохнуть решили, — улыбнулся я, а сам подумал: «Эх, не вовремя ты, старшой».
— После отдыхать будете, ноне и повод есть. Ведь так, Глушила?
— Так, — сказал молотобоец. — И мы, как проигравшие, проставляемся.
— Вот это дело, — довольно потер руки старшой конюх. — А пока, Добрый, тебя на кургане ждут. Поспеши.
— Ольга позвала?
— Святослав.
Я на ноги поднялся, снежок с себя отряхнул и к кагану направился.
— Эй, Добрын, — мне вдогон Глушила крикнул, — Путята велел сказать, что завтра он в Киеве будет. На ристание [33] обещался приехать.
Мне жарко стало от этих слов, словно огнем имя болярина обожгло.
— Откуда ты про Путяту знаешь? — обернулся я.
— У меня тесть — Твердило Древлянин. Помнишь такого? — подбитыми глазами на меня великан сощурился.
— Как не помнить? — всплыл передо мной образ мужичка-огнищанина, который на стогне Коростеньском громче всех кричал, когда решали, что с волчарой Ингварем делать.
Недавно совсем это было, а кажется, что с той поры половина жизни прошла.
— Он перед Солнцеворотом приезжал дочь проведать.
— Спасибо тебе, Глушила, за весть добрую, — поклонился я молотобойцу и к кургану пошел.
— О чем это вы? — Кветан у посадского допытывать стал.
— То у Добрына спрашивай, — услышал я за своей спиной.
Шел я через побоище, а у самого в душе птицы весенние пели, оттого что скоро с Путятой повидаюсь. Но нечего сейчас об этом думать. До завтрашнего дня еще дожить надо. А пока нужно к Святославу спешить.
Поднялся я на курган, Ольге с каганом поклонился.
— Звал, Святослав? — у малого спросил.
— Ух, как ты, Добрын, здоровяка того завалил! — восхищенно посмотрел на меня мальчишка. — Глушила всех подряд клал, а тебя побороть не смог, выходит, ты самый сильный в земле Русской?
— Это навряд ли, — пожал я плечами. — Просто повезло мне.
— Что-то дюже часто тебе везет. — Ольга взглянула на меня со своего сиденья.
— Так, видно, Даждьбогу угодно, — склонил я перед ней голову.
— Любит тебя твой бог, — поправила она меховой полог на санках.
— С чего это вдруг? Я же ему не девка красная, — усмехнулся я.
— Зато парень завидный, — улыбнулась она.
— Добрый, — Святослав меня за рукав дернул, — а Свенельда положить сумеешь?
— Свенельда не смогу, — честно признался я. — Наставник твой и телом и духом крепок. Он на двух ногах на земле стоит, а я пока только на одной. Другую ногу не знаю куда поставить, — и на Ольгу взглянул. — А чего это ты о воеводе вспомнил? — повернулся я к мальчишке.
— Свенельд на ристании в конной потехе и в бое на мечах себя показать решил, — гордо каган сказал. — Вот я и думаю: сдюжишь ты супротив него или нет?
— Тут и думать нечего, — Ольга кагана одернула.
— Права твоя матушка, — вздохнул я. — В ристании только вольному человеку позволительно свою удаль перед народом и богами выставлять. А мне, конюху, ни мечом, ни конем владеть не дозволительно…
— Так Правь говорит, — Звенемир-ведун к нам подошел. — Вижу, что тебе, каган, не терпится Добрына со Свенельдом в поединке свести, только в Ведах сказано, что не может воевода с конюхом простым силой тягаться.
— А я чего? — смутился мальчишка. — Я ничего.
— Вот то-то же. — Ведун ему строго пальчиком погрозил. — Ступай, посмотри, как собак стравливать станут. Вон, дружки твои тебя кличут.
И верно. На поле нашего недавнего боя уже затевалась новая потеха — охотный люд кобелей своих на травлю выставлял. Лай, крики, люди об заклад бьются, псы из рук хозяев своих вырываются, готовы друг друга в клочья рвать. Охоч Перун до кровавых игрищ, на пиру своем в Сварге радуется.
— Эй, меня подождите! — крикнул Святослав и с кургана побежал.
— Могу ли я тоже уйти? — спросил я у Ольги.
— Погоди, — остановил меня ведун, — у княгини для тебя пара слов имеется.
— Слушаю, — склонил я голову.
Тем временем на льду началась грызня. Два волкодава сцепились в жестокой схватке. Даже здесь, на высоком снежном кургане, было слышно их злобное рычание.
— Послезавтра в Киеве соберутся хоробры [34] со всех русских земель, — сказала Ольга тихо. — И ты знаешь, чем это обернуться может.
— Откуда же мне знать? — Я с трудом сдержал улыбку.
— Ты не прикидывайся, — Звенемир от негодования посохом своим в курган ударил, — несмышленыша из себя не строй. На прошлый Солнцеворот, пока ты взаперти сидел, они брагой после ристания опились, да драку с дружинниками затеяли, побили многих, покалечили, и все хотели тебя из поруба высвободить. Кричали, что старый род князей Древлянских не только на Руси, но и в землях чужих почитают…
— Я-то тут при чем? Мы с отцом договор подписали и рушить его не собираемся.
— Это хорошо, что слово свое крепко держите, только многие ли об этом знают? — Ведун поежился, точно морозец пробрал его через мохнатое волчье корзно. — Оттого и опасение есть, что вои пришлые захотят снова дебош поднять. Праздник пресветлый бойней кровавой обернуться может, а разве тебе это надобно? — И уставился на меня вопросительно.
Я немного подумал, а потом головой покачал:
— Нет, не надо мне крови. И так ее достаточно пролилось.
И Звенемир вздохнул облегченно, а я через мгновение спросил:
— И чего же вы от меня хотите?
— Верно говорят, что Боги разумом тебя не обделили, — подала голос Ольга. — И хотим мы немногого: чтобы ты витязей от поступков необдуманных отговорил.
— Разве же я, холоп бесправный, могу вольным воинам указывать?
— Ты не хуже нашего знаешь, что это во власти твоей, — разозлилась она, только ведун ей руку на плечо положил — мол, не горячись.
— И какой мне прок от разговоров этих? — меж тем продолжил я свою игру.
— Хочешь, серебра тебе дадим, а может, тебе больше золото по нраву? — повела княгиня плечом, руку ведуна отстранила.
— Эка у вас просто все, — пожал я плечами. — Считаете, что подачкой все беды отогнать можно?
— А чего же ты хочешь? — насторожилась она, а Звенемир заговорил торопливо:
— От холопства тебя избавить не в наших силах…
— Про то я и сам знаю, — остановил я ведуна, — но и за золото слово свое продавать не стану.
— Так не томи. Какую плату за спокойствие наше возьмешь?
— Хочу я в ристании участие принять.
— Не по Прави это… — возмутился ведун.
— Я Веды не хуже твоего знаю, — перебил я Звенемира. — Не велел Белес холопам в руку меча и коня давать, но про лук со стрелами он ничего не говорил. Ведь так?
— Так, — согласился ведун, да и что он возразить мог?
33
Ристание — ритуальное состязание, которое проводилось на колядках. На ристание съезжались вольные воины (хоробры, витязи), которые выступали от лица племенных (родовых) богов-покровителей. Таким образом, состязание приобретало сакральный смысл, символизирующий состязания между богами.
34
Хоробр (волот, витязь, богатырь) — слово «богатырь» в русском языке восточного (тюркского) происхождения, хотя, может быть, самими тюрками заимствовано у азиатских арийцев. В других славянских языках это слово не известно, кроме польского, в котором оно является заимствованием из русского. В Ипатьевской летописи слово «богатырь» встречается впервые в рассказе о татарских воеводах под 1240, 1243 и 1263 г. Для обозначения того понятия, которое теперь обозначается словом «богатырь», в древнерусском языке употреблялось слово «хоробр». О хоробрах, их жизни и укладе среди историков споры не умолкают до сих пор. Выдвигаются различные версии богатырства на Руси. Кто-то считает богатырей гиперболизированными былинными персонажами (нечто среднее между Иванушкой-дурачком и Суперменом), другие — религиозным воинственным орденом (типа Шаолиня, Круглого стола короля Артура, Корогода или касты Кшатриев), третьи — воинами-одиночками, которые по тем или иным причинам приняли обет следовать путем Воина (как странствующие рыцари Запада, ронины Японии или берсерки Скандинавии). Они не имели хозяев или нанимателей, а совершали поступки, сообразуясь со своим собственным пониманием Прави, Добра и Справедливости. Одно можно утверждать с определенной уверенностью: хоробры (волоты, витязи) были весьма почитаемы среди всех сословий общества и выделялись из него. Так богатыри пируют с князьями, но в то же время критикуют их за те или иные проступки. Бывают посажены в погреб, но никогда не подвергаются избиению или казни. Летописец в Суздальской летописи, в рассказе о побоище на реке Калке, пишет: «И Александр Попович ту убиен бысть с теми 70 хоробрами…» — и лишь вскользь упоминает об остальных потерях русского войска.