— Это недостижимый идеал: убить всех плохих, чтобы остались все хорошие. Так не бывает даже в сказках.
— А что не так? Мне кажется, все идеально.
— Вы хотите, чтобы стабильность выжгли под корень? — Лина наклонилась вперед, черты ее лица неуловимо изменились, и теперь она снова напоминала Марину.
— Нет, — жестко ответил Игорь, глядя дочери прямо в глаза, — я просто хочу точно знать, что происходит. Убедиться, что кто-то не хочет этого так же сильно, как я.
— Так же сильно, — эхом отозвалась Лина. — Вы знаете, что именно они хотят сделать?
— Нет. Я думал, это будет что-то вроде огромного взрыва.
— Не совсем. Они хотят разрушить систему обороны и спровоцировать вооруженные силы других государств на удар по стабильности.
— Не вижу большой разницы. Взрывы все равно будут.
— Разница есть, огромная. Потому что на уничтожении стабильности война не окончится.
— Нет?
— Конечно, нет. Как вы думаете, что будет после первого масштабного удара, когда противник поймет, что огромные пространства больше некому защищать? Где вы видели правительство, благородное настолько, чтобы не присоединить даром доставшиеся территории? А люди, которые все еще живут на них, будут настроены защищаться, останутся разрозненные части вооруженных сил, значит, война продолжится. Вам придется несладко.
— А вам?
— Мы тоже потеряем многих. Микосмицеты многое могут пережить, мы годами спим при чрезвычайно низких температурах, наши споры сохраняются без еды, воды и воздуха. Но вот огня мы не переживем. А огня будет много. Боюсь, стабильность они выжгут напалмом. В других будет много трупов — слишком много работы для нас. Мы бы хотели добиться баланса.
— Какого баланса? Между чем?
— Между количеством мертвых человеческих тел и грязью, которую вы производите. Мы хотим чистоты и покоя.
— Разве это возможно?
— Конечно, нет. Но пытаться-то мы можем.
Лина замолчала. Игорь оттолкнулся от подоконника, пошел на кухню, поставил чайник, сделал себе бутерброд, заварил чай, вернулся в комнату, уселся за стол, словно не было никакой Лины, словно он встал по будильнику, чтобы пойти на работу. Он жевал, Лина внимательно следила за ним.
— Я вам зачем? — спросил Игорь, проглотив последний кусок.
— Нужна помощь человека, — ответила Лина, вставая. — Мы, как вы понимаете, не можем взаимодействовать физически и не всегда удачно ведем переговоры. Осталось несколько часов, мы не можем рисковать. Вы идете?
— Куда?
— К человеку, который может повлиять на процесс. Пойдемте, я все объясню по дороге.
— Но через час мне нужно быть на работе.
Лина остановилась, повернулась к нему, улыбнулась:
— К середине рабочего дня никакой работы у вас не будет. Она сгорит. Так же, как и ваша дочь.
Глава 13. Парк
Антон видел смерть своей матери на экране смартфона.
— Я не думаю, что вам стоит это смотреть, — сказала Карина-1, но он настоял.
У матери был приоткрыт рот и тряслась нижняя челюсть, глаза слегка косили, как будто она не могла сфокусировать взгляд на стоящем перед ней человеке, ладном, гладком, крепком. Белая форма туго обтягивала его живот, выпяченный маме в лицо. Человек покачивался с пятки на носок, и золотая пряжка его ремня то приближалась к маме, то удалялась от нее.
Антон смотрел не отрываясь. Грохнул выстрел, и он вздрогнул так сильно, словно до последнего не верил, что это произойдет. Слезы хлынули у него из глаз, он коснулся экрана смартфона кончиками пальцев, словно хотел закрыть матери оставшееся веко.
Бережно, словно последнее свидетельство ее жизни, он положил мобильный в нагрудный карман и остановился посередине своей огромной квартиры. Закатное солнце мягко светило в огромные окна, комнаты дышали свежестью и чистотой. На кресле с резными ножками уютно свернулся зеленый шелковый шарфик, который Анна забыла, в спешке собирая чемоданы. Антон взял его в руки. Шарфик тонко пах духами и из прохладного тут же сделался теплым.
Мягко пропел свою мелодию домофон. Антон открыл, не подумав спросить, кто там. Лифт поднял наверх Жанну. Она была в приталенном брючном костюме рубинового цвета. Новая подтяжка окончательно обезобразила ее лицо, сделав рот длинным и узким, как у деревянной куклы.