— Он когда после первой чеченской вернулся, у него жена и сын… В общем, их какие-то гады грохнули в тёмном переулке. Они домой возвращались. То ли по ошибке, то ли просто… дебилы. Он стал пить, потом опять добровольцем в Чечню. Больше ему и идти-то некуда было. Потом в отставку вышел, всё бросил, купил дом этот и занялся собаками.
— Вообще-то здесь здорово, — сказал Ник.
— А то! Завтра ещё кое-что увидите.
Он показал им окрестности, провёл через лес. Дальше расстилалась равнина. Невдалеке возвышался огромный холм.
— Видали? — сказал Максим. — Завтра пойдём туда, на гору.
Он похлопал себя по карманам.
— Вот засада! Мобильник я не взял, и часов нет. Кто скажет, который час?
Телефон оказался только у Саньки. Здесь он мог понадобиться только в качестве часов. Приём был никакой.
— Ладно, пошли обратно. А то у дяди Гриши и правда всё по-армейски. Поел — убрал, опоздал — гуляй.
Они не опоздали.
После обеда Ник пошёл с дядей Гришей к собакам. Санька двинулся было с ними. Он с удовольствием посмотрел бы, как дрессируют (учат — поправил его дядя Гриша) этих монстров, но дядя Гриша сказал, что собаки здесь недавно, посторонние им мешают и, вообще, мало ли что.
Ник жадно слушал, что-то спрашивал, и вскоре Санька, который интересовался исключительно из любопытства, а не по влечению души, как собачник Никитка, оказался в стороне.
Макс взялся перебирать в сараюшке рыболовные снасти и прочую лабуду. Санька заскучал. Не найдя себе дела, он решил присоединиться к Максиму.
— Макс, — заговорил он. — Он тебе и правда дядя, этот дядя Гриша?
— Да нет, он мне вообще не родственник.
— А откуда же вы знакомы?
Максим помолчал, будто раздумывая, говорить или нет. Потом ответил:
— Я у него жил, когда из дома сбегал. Давно ещё.
— Ты убегал из дома?
— Было дело, — признался Максим. — Думал, что насовсем. Поехал наугад, в первый попавшийся поезд сел. У меня денег хватило только до Синягино добраться. Вылез, сижу на станции, не знаю, куда податься. А тут дядя Гриша.
— Понятно, — сказал Санька.
Глубокой ночью Санька проснулся. Ник тихо посапывал рядом на узкой кровати — они расположились «валетом». Дядя Гриша с Максимом сидели в кухоньке и разговаривали. Похоже, они ещё не ложились.
— Родители как? — спрашивал дядя Гриша.
— Всё так же. Да я их и не вижу почти, — отвечал Максим.
— Не понимаю я! Н-не понимаю! — восклицал дядя Гриша, судя по интонации, успевший изрядно, но, однако же, не сверх меры, принять на грудь.
— Проехали, дядь Гриш. Не хочу я об этом.
— Ладно, ладно, не будем. А с работой что? Тяжело небось?
— Терпимо.
— Может, до следующей осени ко мне переедешь?
— Нет. Там я на своём месте. Мне нравится.
— На каком на своём? Что нравится? Мешки на горбу таскать? Ты на какие шиши живёшь вообще?
— На хлеб хватает.
— Но на масло уже нет…
— С детства масло терпеть не могу.
— В армии полюбишь.
— Может быть, всё скоро изменится.
— Дай-то Бог. Давай выпьем за это.
— Не. Мне хватит.
— А я выпью.
Они помолчали.
— Значит, в училище не раздумал, — утвердительно произнёс дядя Гриша.
— Не дождётесь, дядь Гриш! — в голосе Максима слышалась улыбка.
— Ну смотри.
— Я только думаю — примут ли.
— А чего ж не примут? В военное не только ж генеральских внуков берут.
— Да аттестат у меня…
— Плевать на аттестат. Ты готовься получше. А я уж чем могу… У меня там кое-какие связи остались. Думаю, всё получится.
— Спасибо.
— Не за что пока. Ты же знаешь, я всё для тебя сделаю.
— Не сомневаюсь.
— Вообще ты молодец. Хотя нынче от армии всё больше бегут. Оно, может, и правильно. Как думаешь, Макс?
— Не знаю. Все от чего-нибудь бегут…
Ого, подумал Санька. Невольно подслушанный разговор заставил его увидеть старшего друга в новом свете. Саньке до сих пор как-то не приходило в голову, что именно делает человека взрослым и уверенным. Как и большинство его сверстников, он вёл бесконечную войну со взрослыми, искренне полагая, что они незаконно присвоили право указывать, что ему, Саньке, делать и как поступать. И только сейчас до него дошло, что всякая власть над человеком заканчивается, едва он научится всерьёз распоряжаться своей судьбой. Так, как этому, кажется, научился Максим.
Санька повернулся на бок и тотчас уснул.
Глава 21
Максим разбудил их засветло, бодрый и весёлый.