Где-то в глубине зала звучал пронзительный и истеричный женский смех, а от соседнего стола два шкафообразных секьюрити выводили под руки упившегося игрока.
Владимир Христофоров подолгу службы посетил не один десяток казино (в начале бурных девяностых возглавлял отдел по пресечению организованной преступности), поэтому хорошо знал почти все игорные заведения Москвы и Санкт-Петербурга, бывал во многих казино крупнейших городов европейской части России, а также Украины, Белоруссии и стран Балтии.
Что больше всего поражало полковника (в то время еще майора), так это обстановка. Во всех этих злачных «катранах» как будто шла съемка кино под руководством одного и того же режиссера. В Болгарии Владимир понял, что подобное происходит и в Монте-Карло, и в Лас-Вегасе, и в Атлантик-Сити, игорные страсти присущи любому человеку, они интернациональны.
Неделя, проведенная с женой и дочкой на заграничном курорте, уже начала тяготить полковника. И не потому, что он не любил свою семью или денег было в обрез, ничего подобного. Дарью Васильевну, жену, Христофоров очень любил, бывая в различных командировках (последнее время в основном это были «горячие точки»), очень скучал по своим родным, мечтал вот так вот отправиться куда-нибудь всем вместе, отдохнуть. С деньгами тоже был полный порядок, начальство в этот раз не поскупилось. Вот только оказалось на самом деле, что сытая размеренная жизнь, утренние прогулки у моря, посещение ресторанов, саун, аквапарка, тренажерного зала и ночных клубов сильно утомили его. Полковник уже рад был бы вернуться в управление, заниматься чем угодно, даже бумажной работой, лишь бы поскорее оказаться при деле.
Посещение казино, а именно такую мысль высказала Ольга, Владимир Николаевич, к явному недовольству жены, не отверг на корню. Немного поразмыслив, он согласился с дочерью. Все-таки хоть какое-то разнообразие.
Крупье, стройный молодой человек в белоснежной рубашке, черном шелковом галстуке-«бабочке» и алой жилетке, с непроницаемым лицом и безукоризненным английским, после каждого запуска шарика делал свои объявления.
Христофоров за пять минут проиграл полсотни долларов и решил больше судьбу не искушать. Со вздохом он поднялся из-за стола, уступая «счастливое» место другому жаждущему. Но вдруг заметил, что его женщины не последовали за ним, обе с азартом расставляли цветные кругляшки фишек на игровые клетки.
Перед Дарьей выстроились две небольшие стопки двадцатидолларовых шайб, Ольга от матери не особо отставала. Но все свои фишки она складывала в одну стопку, воздвигая серьезный небоскреб. Лица обеих женщин светились неподдельным восторгом, и Владимир уже пожалел, что согласился на провокационное предложение дочери, запоздало вспоминая, что игорная мания сгубила множество человеческих душ, и даже Достоевский Федор Михалыч не избежал печальной участи.
«Ладно, пока пусть играют, — великодушно решил полковник. — Как только начнут проигрывать, я это дело тут же прекращу».
Владимир Николаевич взглянул на циферблат наручных часов, в окошечке, где обозначались числа месяца, сменилась цифра. Еще один день закончился, а смежники снова не дали о себе знать.
Христофоров направился в биллиардную. Шары он гонял все-таки немного лучше, чем расставлял фишки.
«Вот уж действительно говорят, что хуже нет ничего, чем ждать и догонять», — мысли контрразведчика вертелись в одном ключе.
ГЛАВА 3
Если на южном побережье Черного моря поздняя осень еще не особо стремилась войти в свои права, балуя местных жителей теплыми и тихими погодами, то совсем другое происходило на противоположной стороне. Могучие волны с яростью обрушивались на берег, как всесокрушающий таран, били и били по бетонным молам, волноломам и причалам.
Время от времени серое небо разверзалось холодным секущим дождем.
Небольшой бар «Трюм», возведенный прямо на пляже, среди бетонных кубов волнолома, в такую погоду обычно пустовал. Но хозяин держал это заведение в постоянной готовности по множеству причин. Если летом и так не было отбоя от клиентов, то все остальное время бар приглашал любителей экзотики на берегу моря, да и кухня баловала гурманов. Кроме того, бар был перспективным местом для ценителей конфиденциальности ввиду отдаленности от города. Поэтому сюда частенько наведывались влюбленные «богатенькие Буратино», «деловары», решающие свои проблемы с партнерами и конкурентами. И, конечно же, братва. По общему договору «Трюм» считался зоной, свободной от насилия. В просторном зале со стенами, обшитыми корабельными досками, на которых были установлены бутафорские иллюминаторы, висели ярко-красные спасательные круги, оранжевые водолазные скафандры и прочие атрибуты морской романтики, за сдвинутыми столами заседали современные Бени Крики и Леньки Пантелеевы, отмечающие свои маленькие праздники. Здесь всегда было тихо, чинно и без кровопролитий.