Элизабет Бир
Яна ждала в темноте. Слева от нее было море, пахнущее отработанным маслом, и чернота, прерываемая слабым шипением фосфоресцирующих волн прибоя. Если она посмотрит на горизонт, то едва сможет его различить — прямую, настолько прямую, словно она искусственно выровнена, линию, над которой слегка выступают аквакультурные сооружения. Справа от нее располагался унылый скалистый берег цвета ржавчины, тянувшийся до крутого утеса, о котором у нее сохранились определенные воспоминания. Это была узкая полоса выживания между пресловутым дьяволом и столь же пресловутым морем.
Аквакультурные купола находились в пределах видимости, пропуская богатые биоценозы мидий и ламинарии сквозь чрезвычайно питательные, обжигающе холодные воды. Она могла бы проплыть к ним, если бы избавила себя от опасностей. Если бы она лучше умела плавать; если бы она не ослабла от голода; если бы не было волн и сильного обратного течения; если бы у нее был непромокаемый гидрокостюм; если бы она как-то могла сохранить мидии неиспорченными, пока доставит их домой к Юлианне; если бы она могла гарантировать, что там нет снайперов, мин-ловушек или охраны.
Яна еле слышно считала до тех пор, пока снова не появился свет.
Тридцать пять, тридцать шесть. И вот он появился опять — луч света, напоминающий палец. Он пересек темную воду, промелькнул у нее над головой, омыл сиянием утес и двинулся дальше. На горизонте Яна увидела сияние Света нежити[1], которое тут же потускнело, когда нечто снова исчезло. Оно откуда-то появлялось ночью, забытое, необитаемое — возможно, это было связано с теплоносителем аварийного реактора, — но действовало автоматически. Оно все еще выполняло ту работу, на которую было настроено десятки лет или даже столетие тому назад. И оно достаточно осветило полоску пляжа, чтобы Яна могла, пригнувшись, перебежать к следующей скале, не сломав себе ноги.
Желудок давал о себе знать, но она знала толк в подобных вещах. Это не была начальная стадия голода, грозящая резким понижением содержания сахара в крови, неожиданной слабостью и приступами головокружения. Не было это и признаком голодного истощения, когда резервы организма исчерпаны и все мысли начинают вращаться вокруг еды и только еды, когда тело все больше слабеет и страдает от болезней.
Скорее это была вполне комфортная средняя стадия голода — когда тело уже адаптировалось к отсутствию пищи и усиленно работает над использованием имеющихся ресурсов, а не хватает и поедает все, что попадется под руку. Сокольничий назвал бы это состояние «голодным», когда птица готова к охоте и желает охотиться, она худая — но физически вполне пригодна к службе.
Еще одна разновидность полосы выживания — еще один узкий край, чтобы на нем балансировать.
Состояние Юлианны было гораздо хуже, вот почему Яна находилась здесь одна. Когда ее запасы стали истощаться, Юлианна стиснула зубы и отказалась от пищи, отказалась от воды — в общем, довела себя до такого истощения, что Яна решила вмешаться. Именно тогда Яна поняла, что должна выйти и поискать припасы. Им нужно отправиться на юг, отправиться в глубь побережья. Для этого им понадобятся запасы продовольствия — и экипировка. Ботинки, теплая одежда.
Яна не позволяла себе беспокоиться, хотя ей очень этого хотелось. С ее сестрой все будет хорошо. Она оставила Юлианне большую часть оставшейся пищи. И ружье.
Если ей повезет, ни ей, ни Юлианне очень долго не придется голодать — а также страдать от холода или плохой одежды.
Но сначала ей нужно прожить остаток ночи.
Яна протянула руку за плечо и похлопала по ломику, заткнутому за петлю станкового рюкзака. Она дождалась света, дождалась темноты и бросилась к следующему укрытию. Ее не беспокоило, что ее может заметить кто-то из Света нечисти — там никого не было. Там было пусто черт знает сколько времени, и сооружение бессмысленно вращалось на своих реакторах.
Люди — а также камеры и инфракрасные датчики, внимания которых она хотела избежать, — находились в бункере на вершине утеса, нависающего над морем.
К несчастью, именно у них и была пища.
Базовый конфликт потребностей, как сказал бы ее наставник по экономике. Который умер от голода, разорван на части дикими собаками, съеден каннибалами или погиб от какой-то другой чертовщины.
Она могла бы попытаться его найти — он ей нравился, — если бы надеялась узнать хоть какие-то хорошие новости и если существовал бы хоть какой-то шанс найти окончательный ответ. Но она уже давно поняла, что новости никогда не бывают хорошими и что лучше всего не задавать слишком много вопросов.