А в общем Кате её работа даже нравилась. Удобный график - за два дня она успевала по учёбе почти всё, лишь иногда прихватывая ночь. А работа, кроме столь необходимого заработка, помогала ей узнавать жизнь, весьма полосатую и у других. За день такого насмотришься! Как говорят классики - блеск и нищета, принц и нищий. На кассе это хорошо видно. Вот бабушка, пересчитывающая медяки дрожащими руками - за молоко и горсточку ирисок. А вот эти господа набирают в тележку такого, что кажутся Кате переодетыми калифами. И почти аистами. Тут тебе и икра, и колбасы, и креветки, выпивка по баснословной цене. Но не раз она, за свой счёт, отпускала товары - хлеб, консервы, дешёвые сигареты - всяким опустившимся... на обочины жизни личностям. Жалко их было. Может кто-то из них был Катин спившийся полярник-отец...
А вот этого покупателя Катя отметила сразу. Да его только слепой бы не заметил.
Высокий парень вошёл в двери магазина, пятясь и таща за собой рюкзак на верёвке. Причём, на нём была ветровка, надетая шиворот навыворот, и летняя голубая панамка - такие, с кружевами, носят только бабушки. Что за Иван-дурак? Катя даже привстала из-за кассы, чтобы лучше его увидеть. И убедиться, что у него в руке не собака на поводке, с которыми вход сюда был строго воспрещён. Но зрение её не обмануло - верёвка крепилась именно к чёрному рюкзаку с болтающимися лямками. Катя даже не нашлась, что сказать этому чудаку. Больше ведь было некому следить здесь за порядком. Другая кассирша, Маша, была сейчас на выкладке товара. Товаровед-консультант Ирина Петровна, которая всегда ошивалась поблизости, куда-то некстати отлучилась. Так что странный посетитель, не встретив препон, неспеша потащился со своим рюкзаком на поводке дальше, петляя меж рядов.
А с другой стороны - ведь ни в одной инструкции не сказано, что в магазине запрещено ношение бабушкиной панамки, и что сумки здесь можно только носить, а не волочить. Так что если нравится - пусть себе. И Катя, с интересом поглядывая в ту сторону, куда ушёл чудак, продолжила отпускать покупателей.
Зато вслед за ним хищной птицей устремилась уборщица баба Клава, сердито шуруя позади него шваброй с тряпкой. Мол, "ходють тут всякие, бациллы сыплют по полу своими оклунками". Она, как всегда, ощущала себя здесь негласным замдиректора. Кстати, фискаля ему обо всём. Но парень даже не оглянулся. И она, побурчав, ускакала со своей шваброй за другим подозрительным покупателем. Вдруг слямзит чего? Она этого не дозволит - плати потом за них свои кровные!
Вскоре этот чудак подошёл к Катиной кассе - с кругом краковской колбасы, надетой наподобие нимба на голову, вернее - на панамку, и держа в одной руке бутылку с кефиром, а в другой - верёвку. Катя, выбив чек, хихикнула. Он, подмигнув ей и расплатившись, вышел, волоча следом рюкзак, в который засунул свой кефир, и оставив краковскую на своей бедовой голове.
Обитатели магазина проводили это странное шествие оторопелыми взглядами. Но тут же о нём, похоже, забыли. Своих забот хватает. Но у Кати потом весь день почему-то было хорошее настроение.
Интересно, а она бы смогла вот так? С верёвкой? По магазину? Ну, уж нет! Может, у него там тяжёлые кирпичи были, потому и волок? Катя фыркнула - зачем класть кирпичи в рюкзак? Парень выглядел качком, только что вышедшим из тренажёрного зала. И мог бы даже и с кирпичами себе на плечо такой рюкзак закинуть, не охнув.
Когда Катя вечером за ужином рассказала эту странную историю маме, Тамаре Львовне, та только махнула рукой.
- Он, наверное, сумасшедший.
- Нет, не похож, мам. Только одет странно. Навыворот. И эта панамка...
- И ведёт себя по-дурацки, да? - хмыкнула Тамара Львовна. - А так - ничего. Катюша, конечно же, он сумасшедший! Сейчас таких, если они не буйные, выпускают из психушки. До очередного кризиса.
- Жалко, - вздохнула Катя. - Молодой ещё. И симпатичный. Глаза такие синие, а сам брюнет. На Урганта похож. И он мне подмигнул, когда выходил. Представляешь?
- Ты с этим поосторожнее! Глаза, брюнет, - нахмурилась Тамара Львовна. - Пристанет, не отвяжешься. И если что - у него справка.
- Да ну тебя, мама! - рассердилась Катя. - Нафантазировала тут... целую медицинскую карточку. По-моему, он просто дурачился.
Глава 4
И снится Вере Павловне сон...
То есть, нет, не так.
В эту ночь Катеньке приснился удивительный сон:
Будто плывёт она по бушующему морю на утлой лодчонке без паруса. Штормовой ветер болтает её вверх-вниз, волны захлёстывают - вот-вот лодка пойдёт на дно.
Катя, как может, держится за борта лодки, но обессиленные руки постоянно соскальзывают, а ураганный ветер норовит сбросить её в пучину. И тут, когда лодка в очередной раз взлетела на гребень, Катя увидела вдали, за высокими волнами далёкий, чудный остров.
Там шторма не было и в помине. С безоблачного неба светило яркое солнце, зеленели шикарные пальмы, цвели яркие цветы, играла приятная музыка, по пирсу гуляли люди в лёгкой светлой одежде, а на берег набегали ласковые прозрачные волны...
Катя протянула к этому чудесному острову руки, но тут ветер швырнул её в сторону, а пенный мутный вал захлестнул лодчонку...
Она проснулась от собственного крика.
На часах было шесть утра. И хотя до выхода на работу была ещё пара часов, уснуть она больше не смогла.
Приснится же такое! От вида гигантских волн её до сих пор бросало в дрожь. И - ах, как же прекрасен был тот солнечный остров! И как недоступен...