— Что будет потом?
— Вашего мужа арестуют, если он в Тахое. Но он может находиться сейчас где угодно.
— Уверена, что он там. Он так волновался за Харриет.
— Или за самого себя.
Изобел в негодовании посмотрела на меня.
— Нужно смотреть правде в глаза, — объяснил я. — Весьма возможно, что ваш муж ушел отсюда с намерением никогда больше не возвращаться. Когда это произошло, кстати?
— Очень рано. Я еще не вставала… Он оставил мне записку.
— Она у вас?
Она открыла верхний ящик своего письменного стола и достала оттуда листок бумаги, сложенный пополам. Почерк был удивительно неразборчивым:
«Изобел!
Я уезжаю в Тахое. Слишком тяжело сидеть и ждать новостей от Харриет. Я должен что-то делать. Тебе лучше оставаться дома. Увидимся, когда все закончится. Пожалуйста, думай обо мне с любовью, как я о тебе.
— Это может быть прощальной запиской, — заметил я.
— Нет, я уверена, что он поехал в Тахое. Вот увидите.
Я не стал настаивать, дожидаясь звонка Арни. Время шло медленно. Я сидел возле французского окна. Темное небо постепенно бледнело.
Изобел сидела, опустив голову на руки. Можно было подумать, что она уснула, но по ее дыханию было ясно, что она не спит.
— Мне бы хотелось внести ясность в один вопрос, — заговорил я. — Возможно ли, что Марк убил Рональда Джеймета?
— Невозможно! Они были близкими друзьями. Марк ценой огромных усилий доставил Рональда вниз. Он чуть не умер от изнеможения, пока добрался до Бишопа, ему самому требовалась врачебная помощь. Вы бы видели, как он переживал случившееся.
— Это могло быть следствием совершенного им первого убийства. Был ли Марк влюблен в вас четыре года назад, когда Рональд умер?
— Определенно нет!
— Откуда такая уверенность?
— Он тогда потерял голову… из-за девушки.
— Долли Стоун?
Изобел медленно кивнула.
— В то время это было не то, что вы предполагаете. Скорее это была игра в «дочки-папеньки», что-то вроде тех отношений, которые у него сложились с Харриет, когда она была моложе. Он привозил Долли подарки, навешал нас, брал ее на загородные прогулки. Она называла его дядей.
— Что происходило во время пикников?
— Ничего. Марк бы так низко не пал, не с молоденькой же девушкой.
— Вы сами употребили выражение «потерял голову».
— Неверно. По сути дела это было выражением Рональда. Он смотрел на это куда более неодобрительно, чем я.
— Рональд был в курсе дела?
— Да. Именно он положил этому конец.
— Каким образом?
— Он поговорил с Марком. Я не присутствовала при этом, но знаю, что Марку это показалось неприятным. Однако их дружба выжила.
— А Рональд нет.
Она рассердилась.
— У вас подлое воображение и злой язык.
— Возможно. Мы ведь не говорим о воображаемых вещах. Этот разговор о Долли произошел незадолго до смерти Рональда?
— Я отказываюсь дальше говорить на эту тему!
И тут зазвонил телефон. Изобел вздрогнула. Я обошел вокруг стола и взял трубку.
— Это Арни, Лью. Блэквелл не появлялся на озере, где идет прочесывание дна. Шолто пробыл там весь день и уверяет, что того не было в домике с середины мая. Все ясно?
— Да.
— Дальше. Машина Харриет обнаружена. Она была брошена на шоссе севернее Малибу. Как вы на это смотрите?
— Я выезжаю туда и взгляну на нее.
— В отношении Блэквелла. Что нам делать, если он появится?
— Не появится. Но если такое случится, не спускайте с него глаз.
Арни с обидой произнес:
— Было бы легче, если бы я знал, в чем заключается проблема.
— Блэквелл подозревается в двух известных убийствах и еще в двух возможных. Те, о которых я точно знаю, это Долли Стоун и Ральф Симпсон. Возможно, он вооружен и очень опасен.
Изобел ударила меня кулаком по спине и крикнула:
— Нет!
— Ты здоров. Лью? — голос Арни изменился, стал ласковым, почти нежным: — Ты не просидел всю ночь с бутылкой?
— Нет, я трезвее трезвого. Сегодня днем ты получишь официальное подтверждение.
Я положил трубку до того, как Арни успел что-то сказать. Изобел Блэквелл смотрела на меня с таким выражением, будто бы только сейчас до конца осознала всю трагичность ситуации.
— Нашли машину моего мужа?
— Нет, Харриет. Я вылетаю в Малибу.
— Означает ли это, что она жива?
— Я не знаю.
— Вы подозреваете Марка в том, что он убил также и Харриет?
— Лучше не станем говорить о том, что я подозреваю. Если ваш муж вернется домой, не сообщайте ему того, что тут было сказано.
— Он имеет право знать…
— Но только не от вас, миссис Блэквелл… Кто может предугадать, как он себя поведет?
— Марк никогда не поднимет на меня руку!
Но это было сказано без особой уверенности.
Глава 28
Я отправился в Малибу по холмистой низменности. Полосатый катафалк все еще стоял у дороги к Зуне. Я взглянул на него без всякого интереса.
Дежурный в управлении транспортной полиции сидел, уткнувшись носом в какую-то бумагу. Ему было не до моих распросов. «Бьюик» Харриет был доставлен в местный гараж. Его можно будет осмотреть в восемь часов, когда откроют гараж.
— Когда нашли машину?
— Вчера вечером, до того как я заступил на дежурство.
— Вы сменяетесь в полночь?
— Совершенно верно.
Его глаза были упорно устремлены на бумагу.
— Можете ли вы мне сказать, где нашли машину?
Он посмотрел в свои записи:
— На боковой дороге, отходящей от шоссе примерно в шести милях к северу отсюда. По словам офицера, женщина в столовой пояснила, что она там находилась весь день. Когда хозяйка закрывала на ночь свое заведение, она сообщила об этом в полицию.
— Что это за столовая?
— Дешевая забегаловка. Если поедете на север, вывеска будет с правой стороны.
Он решительно взял в руки свои бумаги, демонстрируя, что аудиенция закончена. Под бумагами лежала книжонка, на обложке которой скакал всадник на лошади в каком-то многоцветном одеянии.
«Столовой» неразговорчивый дежурный обозвал то самое кафе, в котором я сидел и пил кофе давным-давно, в самом начале расследования. Машина Харриет была брошена в нескольких сотнях ярдов от охотничьего домика ее отца.
Я поехал налево, где располагалась стоянка машин, и припарковался рядом с черным «кадиллаком». Прилив был высоким, океан напоминал блестящую ртуть, тяжело перекатывающуюся с места на место. Вдалеке плавало несколько пеликанов, они казались мне просто малюсенькими на фоне огромного неба.
По номеру я убедился, что «кадиллак» принадлежит Блэквеллу. Я прошел по деревянному настилу к его пляжному домику, прислушиваясь решительно ко всем звукам; моим шагам, шуму прибоя, отдаленному крику чаек. Потом было слышно только то, что я стучу в дверь.
В конце концов я вошел в дом, воспользовавшись сохранившимся у меня ключом. В высокой комнате ничего не изменилось, если не считать того, что картина Кэмпиона была изрезана в клочья. Лучи солнца проходили через дыры в картине, образуя на полу затейливый узор.
Я подошел к подножию лестницы и крикнул:
— Блэквелл, вы здесь?
Никакого ответа.
Я позвал Харриет. Мой голос гулко разнесся по дому. Я почувствовал себя настоящим медиумом, вызывающим духов умерших. Наконец я неохотно пересек большую переднюю комнату и направился в ванную, инстинктивно чувствуя что-то неладное.
Я включил там свет. В раковине лежало полотенце, пропитанное запекшейся кровью. Приподняв его за кончик, я снова бросил его обратно. Брызги крови проступили и на полу. Перешагнув через них, я открыл дверь и прошел в маленькую спальню.
Блэквелл в рубашке с короткими рукавами сидел на краешке голого матраса. Лицо у него было бледным, на нем резко выделялась черная щетина. Он посмотрел на меня.
— Доброе утро, — сказал он. — Значит, это вы?
— Недоброе, — ответил я. — Кого вы убили сегодня утром?
— Никого.