Лицо у нее перекосилось, словно она хотела заплакать, но слезы не появились.
— Я изо всех сил старалась покончить с моей так называемой жизнью. Первый раз вода показалась мне слишком холодной, а во второй помешал отец. Он ворвался в ванную и остановил меня. Перевязал запястья и отправил сюда. Сказал, что обо мне позаботится мама. Но когда я пришла к ней домой, она даже не соизволила выйти и поговорить со мной. Послала Кита прогнать меня прочь, придумав явную ложь. Он уверял меня, что она уехала из дома и забрала с собой деньги.
— Кит Хэтчен сказал вам правду. Я разговаривал и с ним, и с вашей матерью. Она отправилась в Калифорнию, чтобы разыскать вас и попытаться помочь. Сейчас она ждет в Лос-Анджелесе.
— Вы лжец.
Харриет с трудом говорила, задыхаясь не то от обиды, не то от отчаяния.
— Вы все лжецы и предатели. Кит продал меня вам, не так ли?
— Он сказал, что вы были в его доме.
— Вот видите? — Она ткнула пальцем мне в глаза. — Меня все предали, включая отца.
— Я уже говорил вам, что это не так. Он сделал все возможное, чтобы прикрыть вас. Ваш отец очень любил вас, Харриет.
— Тогда почему он обманул меня с Долли Стоун?
Она рассекла воздух рукой, как настоящий прокурор.
— Иногда страсть захлестывает людей, вы сами это знаете. Разве его страсть была направлена против вас?
— А разве нет? Мне лучше знать… Долли отняла его у меня, когда мы были совсем маленькими девочками. Я-то не была очень маленькой, а она да. Она была такая хорошенькая, настоящая куколка. Однажды он купил ей куклу такого же роста, как она сама. А потом, поняв, что я обиделась, купил и мне точно такую же. Но я не захотела себе ее оставить. Я уже не играла в куклы… Мне нужен был мой папочка…
Ее голос звучал жалобно, как у обиженного ребенка.
— Расскажите мне про убийства, Харриет.
— Я не обязана.
— Но вы хотите это сделать. Вас не было бы здесь, если бы вы не собирались покаяться в содеянном.
— Я пыталась рассказать священнику, но я плохо говорю по-испански. Он меня не понял. А вы не священник.
— Нет. Всего лишь человек. Поэтому я скорее вас пойму. Почему вы должны были убить Долли?
— Хорошо уже то, что вам ясно, что я должна была убить ее… Сначала она похитила моего отца, а потом моего мужа.
— Я считал, что Брюс был ее мужем.
Она покачала головой:
— Это был не брак. Я сразу же это почувствовала, как только увидела их вместе. Они были просто разными людьми, живущими в одном помещении и смотрящими в противоположные стороны. Брюс хотел вырваться оттуда. Он сам признался мне в этом в самый первый день.
— Почему вы пошли туда в этот первый день?
— Меня попросил отец. Он сам боялся подходить к Долли, но он сказал, что никто не станет злословить на мой счет, если я пойду туда и дам денег. И потом я должна взглянуть на малыша. На моего маленького братика. Я предполагала, что, увидев его, я буду чувствовать себя по-другому. Если бы вы знали, каким ударом для меня оказалось то, что папа рассказал мне про ребенка…
Она подняла вверх два кулака и кому-то погрозила. Не мне.
— И там был Брюс. Я полюбила его с первого взгляда. И он меня тоже полюбил. Изменился он уже позднее.
— Что его изменило?
— Она. Своим нытьем, жалобами и слезами. Совершенно неожиданно однажды ночью он ополчился против меня. Мы находились в мотеле на другой стороне залива Он сидел, смаковал виски моего отца и рассуждал о том, что не может ее бросить. Видите ли, он заключил сделку или договор, который нельзя нарушать. Тогда я нарушила его сама. Я решила, что если я этого не сделаю сейчас, то не сделаю никогда. Ну и я разом разрубила этот узел.
Она соединила вместе кулаки и резко развела их в стороны, словно что-то разрывая. Потом ее руки обессиленно повисли вдоль тела, глаза приобрели сонное выражение. Я на секунду испугался, не собирается ли она упасть, но она упрямо покачала головой и с вызовом посмотрела мне в лицо.
— Убив ее, я забрала все деньги. Я видела, куда она их сунула. Под матрас ребенку. Мне пришлось потревожить малыша, чтобы добраться до денег, и он расплакался. Я взяла его на руки, чтобы успокоить, И тут мне страшно захотелось забрать его с собой и увезти далеко-далеко. Я пошла по дороге вместе с ним, но быстро опомнилась. На улице было так темно, что я с трудом передвигалась. И все же как бы видела себя со стороны: уродливая женщина, шагающая в темноте с маленьким ребенком. И я побоялась, что могу упасть и нанести ему увечье. Или же…
— Или же сами что-то сделаете с ним?
Она прижала подбородок к груди.
— Да. Я положила его в чью-то машину, так показалось безопаснее. Я отказалась от него. И рада, что так поступила. Во всяком случае, мой маленький братик в порядке.
— Он и правда в порядке, за ним присматривает его бабушка. На этих днях я видел его.
— Я почти что тоже собралась туда, — проговорила Харриет, усмехаясь, — в тот вечер, когда убила Ральфа Симпсона. Странно, как иной раз тебя преследуют некоторые вещи… Мне чудилось, что я уже перешагнула звуковой барьер, но неожиданно услышала, как малыш плачет в доме Лиз Стоун. Мне хотелось постучать в дверь и навестить малыша… Я даже подняла руку, чтобы нажать на звонок, но тут снова посмотрела на себя со стороны: ужасная женщина в полной темноте везет куда-то труп убитого ею мужчины…
— Вы говорите о Ральфе Симпсоне?
— Ну да. В тот вечер он явился поговорить с отцом. Я узнала куртку, которую он держал под мышкой, и перехватила его. Ральф согласился сесть в мою машину и обсудить ситуацию. Я сказала ему, что Брюс скрывается в пляжном домике, на что Ральф ответил, что любой друг Брюса ему тоже друг. Бедняжка, мне его было жалко. Я отвезла его на пляж и ударила острым ледорубом, если можно так назвать эту серебряную штуковину, которую миссис Стоун подарила отцу к свадьбе. По сути дела это был не то кинжал, не то огромное шило.
Харриет вцепилась обеими руками себе в шею. Возможно, ее мутило.
— Я намеревалась скинуть его тело в воду, но потом передумала. Побоялась, что Брюс найдет Ральфа до того, как я успею увезти своего любимого оттуда. Поэтому я швырнула в море одну только куртку, а сама с трупом поехала в Ситрес Коунти.
— Почему вы выбрали двор Изобел, для того, чтобы закопать там Симпсона?
— Это безопасное место. Я знала, что там никого нет. Ну и потом все сохранялось в рамках семьи.
— Вы что, пытались свалить вину на Изобел?
— Возможно, конечно. Я не всегда знаю, почему я делаю то или иное. Особенно по ночам. Меня как будто что-то подталкивает, и я делаю это…
— По этой причине вы надели на себя куртку вашего отца в ту ночь, когда убили Долли?
— Куртка оказалась в машине, а мне было холодно.
Она зябко поежилась.
— Неправда, что я хотела, чтобы обвинили отца. Я любила папу, а вот он меня совсем не любил.
— Он любил вас настолько, что предпочел умереть, лишь бы вы остались в стороне.
Харриет покачала головой и задрожала сильнее. Я обхватил ее рукой за плечи и повел к выходу. Дверь распахнулась, впустив в храм лучи красного закатного солнца. В проеме вновь появилась та же нищенка.
— Ну и что будет теперь? — спросила Харриет, не поднимая глаз.
— Все зависит от вас. Мы можем возвратиться вместе в Штаты. Или же мы официально потребуем у Мексики выдать вас как преступницу.
— Может, лучше обойтись без шума?
Когда мы проходили мимо, нищенка протянула к нам худую руку. Я снова дал ей денег. Мне нечего было дать Харриет.
Мы вышли на солнечный свет и зашагали по высохшему ложу ручья к асфальтовой дороге.
