«Евгений Онегин», оставшись без управления, выписывает по морю немыслимые зигзаги.
— Теперь одна надежда — на запасной штурвал, — говорит старпом.
Оба моряка торопливо стягивают с запасного штурвала чехол.
Из палубного репродуктора доносится скрип, потом включается радиотрансляция: «Передаем концерт по заявкам моряков торгового флота…»
Тигр в рубке. Он с интересом обнюхивает новое помещение. Штурвал начинает вращаться, так как он синхронно связан с верхним штурвалом на мостике. Рукояти бьют зверя по морде. Это злит тигра, и он бросается на штурвал, ударяет по нему лапой.
Капитан и старпом летят в сторону от своего верхнего штурвала, который теперь кружится с огромной скоростью в обратном направлении. Это сейчас сплошной мерцающий круг. «Онегин» совершает немыслимый поворот.
В машинном отделении старшего механика качнуло. Он наклоняется к переговорной трубе, свистит в нее:
— Рулевая рубка! Кто на вахте?
В ответ доносится рев.
— Сердится старик, — говорит механик своему наперснику. — Совсем озверел!
Тигр обнюхивает переговорную трубу. Слышится голос старшего механика: «Не понял вас, Василий Васильевич!» Вместо ответа тигр бьет по трубе лапой. Труба рушится. Тигр обрывает телефонный кабель…
На верхнем мостике.
Капитан изо всех сил дует в переговорную трубу. Старпом кричит в телефонную трубку.
— В машине! В машине! Никто не отвечает.
— Надо вызвать по радио из ближайшего порта вертолет, — говорит капитан.
По пустому коридору из-за двери с замком разносится голос Марианны.
— Ну ладно! Я преступница и сижу в тюрьме, но дайте же мне поесть! Я отменяю голодовку! Я все, все скажу! Вилки и ложки в нижнем ящике!..
Марианна колотит кулаками в дверь:
— Товарищи! Вы про меня забыли!.. Конечно, вам там хорошо!..
По коридору надстройки мчится боцман. За ним гонится лев.
Коридор состоит из секций, отделенных друг от друга дверями.
Проскакивая очередную дверь, боцман прижимает ее спиной, торопливо стучит в ближние каюты, кричит:
— Братишки! Полундра! Звери всплыли!
В этот момент в дверь, которую он держит спиной, ударяет лев. Боцман стрелой несется дальше и оказывается на палубе.
Из динамика доносится: «По заявке боцмана парохода “Евгений Онегин” передаем “Реквием” Моцарта… Слушайте ваше любимое произведение, товарищ боцман…».
Но товарищ боцман ничего не слушает — лев уже совсем близко.
Боцман влетает в одну из опустевших клеток и трясущимися руками задвигает засов. Добежав до клетки, лев обнюхивает ее и разочарованно отходит.
Боцман, почувствовав себя в безопасности, наглеет.
— Ты, тварь, еще не знаешь боцмана! — кричит он царю зверей. — Меня так просто, без хрена не сожрешь!
Вдруг куча соломы в углу — постель обитателя клетки — начинает горбиться и шуршать.
Боцман умолкает. Под звуки заказанного им «Реквиема» он отступает и прижимается спиной к решетке.
Из соломы осторожно выглядывает «укротитель» Шулейкин.
— Елисей Степанович! Вы дверку закрыть не забыли? — осведомляется он.
Боцман потрясен.
— Товарищ укротитель?.. А вы зачем здесь?
— «Зачем», «зачем»… За тем, за чем и вы, — сварливо отвечает Шулейкин. — Не люблю быть бифштексом.
Боцман решительно отворяет дверцу клетки и энергичными тычками подталкивает «укротителя» к выходу.
— А ну, иди, приступай к исполнению служебных обязанностей. Работай, укрощай.
Шулейкин сопротивляется изо всех сил. Наконец боцману удается вытолкнуть его на простор.
Лев бросается к Шулейкину, но тот со скоростью молнии ныряет в соседнюю клетку и запирается в ней.
Рев зверей разносится по судну.
Второй лев в медпункте. Он жрет подряд все медикаменты. В данный момент он глотает большую коробку с надписью «Снотворное. Люминал».
Проглотил, сладко потянулся и зевнул.
Дверь с надписью «Радиорубка» прикрыта неплотно. Из щели торчит задняя половина тигра. Хвост зверя бешено извивается. И есть от чего. На дверь изо всех сил давят Кныш и второй штурман. Они зажали тигра дверью и держат. Хвост бьет их по физиономиям.
— Не ослабляй! Не давай слабины! Навались! Навались! — пришептывает второй штурман.
Кныш наваливается, глаза у него сошлись к переносице, в зубах горящая папироса.
— Выплюнь папиросу… — говорит штурман, — она тебе мешает.
— Не приучен кидать окурки на палубу, — сквозь зубы бормочет матрос.
Хвост зверя ударяет его по лицу. Горящая папироса описывает в воздухе параболу и влетает второму штурману за шиворот.