Сажин стал так накачивать керосин, что, когда вспыхнуло пламя, оно чуть не разорвало примус на куски.
— Да… дела творятся, — сказала Лизавета, Веркина мать, ни к кому не обращаясь, — погодка нынче хорошая, а дела–то дерьмо.
— Мой, представляете, заявился от своей шлюхи, от Кларки, только под утро, — вздохнула жена новоявленного нэпмана Юрченко.
— Это еще ничего, — ответила Лизавета, — другие так вовсе домой не вертаются…
Сажин снял с полочки стакан, чашку и немного треснувший чайник — свое личное имущество — и заварил чай.
— Читала я на днях в ихней газете, — сказала еще одна соседка, — про моральные качества у коммунистов. Оказывается, они все исключительно порядочные и показывают другим пример, каким человек должен быть…
— Подумайте, как интересно, — ответила Лизавета.
Сажин погасил примус, и он зашипел с такой свирепостью, как если бы это зашипел сам Сажин. Взяв чайник, он вышел из кухни и так хлопнул дверью, что стекла из нее чуть не вылетели.
— Он еще хлопает! Он еще хлопает! — возмутилась Лизавета.
К себе в комнату Сажин вернулся мрачным.
— Ну и что, — смеялась Верка, прихорашиваясь перед оконным стеклом, — приласкали вас наши бабочки?
— Садитесь чай пить, — угрюмо сказал Сажин.
— Небогато живете, — посмотрела Верка на хлеб и брынзу.
— Вот что, Вера, — Сажин говорил, не глядя на нее, насупившись, — получилось, конечно, глупо…
— Да уж куда глупее, — снова засмеялась Верка.
— Я вас скомпрометировал… создалась ситуация, крайне для вас неприятная…
— А мне что? — пожала Верка плечами.
— …Это противоречит моим принципам. И, если хотите знать, это еще не все. Я вообще хочу помочь вам вырваться из этой среды.
— А чего я должна делать?
— Я предлагаю вам выйти за меня замуж. То есть фиктивный брак, конечно…
— Да на хрена мне взамуж идти? А что это такое фиктивный?
— Фиктивный брак — это значит не настоящий. То есть зарегистрируемся мы по–настоящему, но это не накладывает ни на вас, ни на меня никаких обязательств.
Заметив, что Верка морщит лоб и безуспешно старается уловить смысл того, что он говорит, Сажин добавил:
— Ну, это значит, что вы будете жить как жили и я буду жить как жил…
Но Верка все еще морщила лоб.
— Ну, в общем, мы с вами спать не будем и только по бумажке будем считаться мужем и женой.
— А меня за это в милицию не заберут?
— Наоборот. Будете считаться законной женой. Ну как — согласны?
— Если вы хочете — пожалуйста, — Верка пожала плечами.
Перед столом регистрации браков, рождений и смерти стояли Сажин и Верка, ожидая, пока заполнят их брачное свидетельство. Верка незаметно закидывала в рот семечки и сплевывала лузгу. Сажин, покосившись на нее, подтолкнул локтем и тихо сказал:
— Перестаньте, неудобно…
— Теперь распишитесь — тут и тут… — пододвинул им регистрационную книгу делопроизводитель.
Они вышли на сияющий, солнечный бульвар. Сажин сложил вчетверо бумажку и положил в нагрудный карман френча. Верка, теперь уже не таясь, грызла семечки, ловко забрасывая их издали в рот и сплевывая лузгу на землю.
— Ну вот, — сказала она, — теперь мы с вами фиктифные. Мамаша ежели заругается, я ее еще подальше пошлю.
— Вера, давайте поговорим серьезно.
Сажин подвел ее к скамейке. Уселись.
— Я хочу заняться вашим образованием… Я вам буду подбирать книги. Разъясню то, что будет непонятным… Да перестаньте вы хоть на минуту с этими семечками…
Верка перестала лузгать, но слушала Сажина вполуха — ее интересовали две проститутки, которые шли по бульвару, зазывно покачивая бедрами, стреляя глазами в прохожих и куря толстые папиросы.
— Ну, оторвы… — не то с осуждением, не то с одобрением сказала Верка.
— Так вот, Вера, — говорил Сажин, — давайте с завтрашнего дня начнем с вами заниматься…
— Ты чего его тычешь?! Я тебе потыкаю!.. — бросилась Верка к мальчишке, который пнул ногой собачонку, и поддала ему под зад.
Мальчишка с ревом пустился наутек, а Верка подхватила щенка и вернулась с ним на скамейку:
— Ах ты бедный лапочка, обижают тебя…
Но — то ли она задела больное место, то ли просто неумело ласкала щенка — тот вдруг зарычал, куснул Верку за палец, вырвался и убежал.
— Ах ты подлая тварь, вот же подлец… — сосала Верка укушенный палец и, увидав на другой стороне бульвара выглянувшего из проекционной будки кинотеатра механика Анатолия, заорала: