Сейчас Северус мог думать лишь о том, что скорее умрет, чем расскажет кому бы то ни было правду.
Эту правду не следовало знать даже Гарри.
Но как много времени понадобится Поттеру, чтобы во всём разобраться?
Как скоро он осознает, что история про шрам, которую скормил ему Снейп сегодня — полнейшая чушь? И как мальчик будет с этим жить?
*
Гарри не помнил, как добрался до своей кровати. Перед глазами всё дрожало и расплывалось, а в памяти далеким эхом звучали чужие голоса, разговоры, которых он не помнил, места, которых не видел. Снейп сказал, что все эти образы преследуют Гарри из-за его шрама и непонятной связи с Волдемортом. Возможно, так оно и было. Но как тогда объяснить это отвратительное чувство в груди, будто он совершил нечто ужасное? Почему ему кажется, что в возрождении Волдеморта виноват именно он? И что ему делать, если это окажется правдой?
Гарри закрыл глаза. Ему не хотелось больше думать об этом. Он лучше будет верить декану. Будет верить, что ни в чем не виноват. Что эгоистичное желание спасти одну единственную жизнь не станет причиной гибели сотен людей. Только отчего же собственный голос из воспоминаний, с ледяным спокойствием утверждающий, что его не волнует, сколько погибнет людей, после возрождения Волдеморта, казался таким реальным? И почему где-то в глубине души он до сих пор так думал?
«Интересно, знает ли Дамблдор, что взял под свое заботливое крылышко волшебника куда страшнее Волдеморта?» — рассмеялась в его воспоминаниях темноволосая женщина.
«Это не правда, — проваливаясь в сон, подумал Гарри. — Я просто хотел защитить друга. Разве это плохо?»
*
— Гарри, шагай ещё медленнее, и поезд уедет без тебя, — раздраженно бросил Арчер, наблюдая за другом из тамбура.
Поттер втащил в вагон свой чемодан и, отдуваясь, посмотрел на друга.
— Почему в школу наши вещи доставляют домовики, а обратно мы должны их сами тащить? — пожаловался он.
— Мир жесток, — равнодушно пожал плечами Арчер, разворачиваясь на каблуках и направляясь вглубь вагона, Гарри с ворчанием поплелся следом. — Мне вот что не понятно, Гарри. Ты четыре года отучился в волшебной школе, прошел три весьма непростых испытания на Турнире Трёх Волшебников, из года в год проявлял весьма незаурядные способности к магии, так за каким же дьяволом, объясни мне, ты тащишь этот чемодан сам, когда есть прекрасное заклинание, с которым справился бы и первокурсник?
Поттер застыл посреди коридора, выпустив ручку чемодана.
— И ты говоришь мне об этом только сейчас?
Арчер тоже остановился и вполоборота взглянул на Поттера.
— Я всё ждал, когда тебя посетит озарение, — равнодушно сообщил он.
Гарри сердито фыркнул и, взмахнув рукой, поднял в воздух всю свою поклажу.
— Знаешь, Том, — процедил он, — иногда мне хочется тебя придушить.
Тот немного помолчал, иронично глядя на него.
— И это желание взаимно, Гарри.
Уже в купе, которое они делили с Драко и Блэйзом, Гарри со стоном рухнул на свободное место у окна.
— Всё, — выдохнул он. — Объявляю этот год законченным.
— Карты или шахматы? — уточнил Забини, копаясь в сумке.
— Карты, — тут же откликнулся Малфой.
— Я пас, — Том раскрыл книгу.
— Я тоже, — Гарри отвернулся к окну.
Блэйз и Драко переглянулись.
— Тогда шахматы, — вздохнул Малфой.
Гарри мысленно хмыкнул и вытащил из кармана чёрного шахматного коня, который валялся у него в чемодане ещё с прошлого лета. Целый год он всё не решался трансфигурировать его, опасаясь, что испортит так же, как и белого, но вдруг понял, в чем именно всё это время ошибался.
Положив коня на ладонь, он пустил по руке легкий импульс магии, одновременно представляя, как должна будет выглядеть фигурка, и через мгновение на его ладони лежала красивая статуэтка лошадки.
— О, — протянул Арчер, глянув на шахматного коня поверх книги, — тебе удалось.
— Да, — Гарри улыбнулся, разглядывая свое творение, — я понял, наконец, в чем ошибался. Я пытался изменить саму структуру, заставить фигурку стать чем-то другим, но это же глупо. Избыток магии неизменно уничтожал другие пешки. Но это ведь всего лишь шахматная фигурка из пластика и ею она должна оставаться, как бы ни менялась внешняя оболочка. И если в этой фигурке нет чего-то большего, что позволило бы изменить её на более глубоком уровне, то не стоит и пытаться, так?
— О да, — насмешливо протянул Том. — И тебе понадобился год, чтобы это выяснить?