В дальнейшем в Ипатьевской летописи еще дважды говорилось об участвовавших в военных походах берендеях: в 1172 г. – 1500 воинов, в 1184 г. - 2100. Это, как мы видим, вполне реальные цифры, исходящие из действительного количества берендеев, живших в Поросье, поскольку очевидно, что в обоих случаях (частных набегах на половцев) берендеи выставляли не весь имевшийся в их распоряжении воинский контингент, равный, видимо, 5000-6000.
Берендеи занимали в Поросье довольно большие территории. Судя по сообщениям летописи, они располагались в верховьях Роси, вокруг русского города Ростовца. Там находились их вежи и даже небольшие городки, вероятно, не очень сильно укрепленные, так как в 1177 г. шесть «городов берендичь» были легко взяты половцами, которые очень редко брали города, хотя и часто осаждали их. Кроме того, берендеи упомянуты еще в 1105 г., т.е. до изгнания их Владимиром, в описании половецкого похода на Заруб: «…пришед Боняк зиме на Зарубе и победи торки и береньдее». Их вежи стояли вперемежку в долине Днепра, по которой проходила дорога на Заруб. По пути Боняк взял их.
Мы уже говорили, что печенеги обжили земли в верховьях Россавы (левого притока Роси). Торческие владения располагались в центральных районах Поросья. Там уже в конце XI в. возник на древнем скифском городище город Торческ. Кочевники вообще, оседая, любили использовать более древние укрепления для своих поселений. Обычно они только немного подновляли их и ставили на древние валы деревянные, обмазанные глиной частоколы. Так произошло и с Торческом. Скифские городища обыкновенно были очень большими. Торческ располагался по всей площади древнего городища и был, безусловно, крупным средневековым поселением, однако заселен он был негусто, постройки были легкие, наземные – скорее всего войлочные юрты. Размещены они были в городе не улицами, а «гнездами» (дворами). Каждое «гнездо» принадлежало, видимо, одной большой семье – аилу, или чади, как называет их летописец. Один двор от другого был отделен иногда довольно значительным свободным от застройки пространством, поскольку известно, что скотоводы наиболее ценный скот (породистых коней) и молодняк предпочитали держать поблизости от своих жилищ. Видимо, каждый двор, принадлежавший большой семье, именовался летописцами «вежей». Вежи ни в городе, ни в степях никогда не были специально укреплены какими-то фундаментальными сооружениями, но для них, как правило, было характерно расположение юрт по периметру круга, в центре которого ставили юрту главы семьи. По внешнему периметру круга в степи нагромождали связанные между собой телеги, а в городе, возможно, могли ставить плетневые загородки, аналогичные тем, которые плетут вокруг двора (база) казаки. Таким образом, русские недаром называли аильные дворы вежами, т.е. укреплениями. Пробраться внутрь вежи-двора было, вероятно, весьма затруднительно.
Торческие вежи были разбросаны и за пределами торческих укреплений, так как, занимаясь пастбищным скотоводством на сравнительно небольшой территории, скотоводы были вынуждены и летом, и зимой постоянно быть при своих стадах, перегоняя их с места на место, чтобы трава на пастбищах не выщипывалась и не вытаптывалась полностью и пастбища способны были «самовосстанавливаться».
Коуи – четвертое по величине (и значимости) этническое соединение, входившее в союз черных клобуков. Местоположение их веж и пастбищ в 50-70-е годы XII в. устанавливается только косвенно. Дело в том, что они постоянно выступают вместе с горками, берендеями и печенегами в составе черных клобуков. Поскольку этот союз образовался и локализовался на территории Поросья, то логично предположить, что коуи жили там же, где и остальные этнические группировки этого союза. Однако под 1185 г. летописец неоднократно упоминает особую группу этого этноса, названную им «коуи черниговские». Следовательно, помимо Поросья, коуи раскинули в то десятилетие свои вежи и пастбища и в Черниговском княжестве: на его границах и, возможно, даже частично в окрестностях самого Чернигова – по широкой деснинской пойме.
Что касается турпеев и каепичей, то оба эти небольших этноса обитали, видимо, на переяславско-черниговском пограничье, поскольку упоминаются в летописи в связи с военными действиями, ведшимися князьями друг против друга именно на территории этих княжеств. Иных, более веских свидетельств о месте их обитания у нас нет.