Такова была сложившаяся в земле шары-кипчаков обстановка в 20-50-х годах XII в.
От Днепра на запад до Дуная степи были заняты кочевьями куманов. Русские летописцы предпочитали пользоваться единым наименованием, данным на Руси своим южным соседям, так как отлично понимали, что оба крыла мало отличаются друг от друга и, главное, представляют для Руси равную опасность. Надо сказать, что западные авторы тоже не делали различия при упоминании о половцах, только называли их всех куманами. Характерно, что в середине XII в. знаменитый арабский географ ал-Идриси (Рыбаков, 1980), рассказывая о Юго-Восточной Европе, разделил степи между Белой и Черной Куманиями. Зная о каких-то различиях двух группировок, он дал им также одно этническое название – куманы. Что касается других восточных авторов, то все они называли степи от Дуная до Урала кипчакскими, не отмечая внутреннее членение кипчаков на разные намечающиеся этносы. Не исключено, что, чем дольше жили половцы в восточноевропейских степях, тем больше стирались различия, наметившиеся там в XI в.
В записях XII в. неоднократно упоминалась в летописи орда Бурчевичей. Представляется вероятным, что территория, занятая этой ордой, может быть локализована на речке Волчьей – притоке Самары (левом притоке Днепра), поскольку название орды происходит скорее всего от тюркского bori – волк (бурчевичи – волки). В этой связи интересен поэтический рассказ, помещенный в русской летописи под 1097 г., о волхвовании хана Боняка перед битвой на Вягре: «…и яко бысть полунощи и встав Боняк и отъеха от рати и поча волчьски выти» (ПСРЛ, II, с. 245). Так хан – жрец культа волка-покровителя – испрашивал удачи у волков, которые, ответив ему, предсказали и обеспечили будущую победу. Боняк уверенно сообщил о ней, вернувшись в стан, своему союзнику князю Давыду. Очевидно, хан Боняк, ждущий покровительства волков, и орда, имеющая личным тотетом [5] волка, отчего и получила свое имя, связаны между собой: хан был главой этой орды. Как известно, соединение функций гражданских и культовых в руках одного человека характерно для периода перехода к классовому обществу, в данном случае от военной демократии к раннему феодализму.
В период, рассматриваемый нами в этой главе, Боняк был уже пожилым человеком: по самым скромным подсчетам, ему было в 20-х годах XII в. не менее 40-50 лет. Возглавленное им объединение рухнуло и разделилось на несколько довольно крупных орд. Одной из них была орда Бурчевичей, ханом которой он продолжал оставаться. Несмотря на то что орда эта крепко засела на левобережье Днепра, несмотря на влившиеся в нее курени половцев (шары-кипчаков), ее военная сила постепенно хирела синхронно со старением хана. Даже сын Боняка Севенч ушел из отцовской орды в «дикие половцы». Боняк прожил очень длинную жизнь. Сообщение о его гибели помещено в летописи только под 1167 г. – хану было тогда примерно 90-95 лет. К тому времени орда настолько ослабела, что потерпела поражение от удара удельного князька Черниговского княжества Олега Святославича, отправившегося в степь с малой дружиной за полоном и добычей. «Великий» хан умер, и только после его смерти началось медленное гражданское и военное возрождение орды. В конце XII в., как мы увидим ниже, многие ее ханы были известны на Руси, в мирных и союзнических отношениях с ордой были заинтересованы как русские киевские князья, так и половецкие ханы – главы соседних объединений.
Уже в XI в. вполне определилось местопребывание лукоморских половцев. Они были разбиты в первом большом походе русских в степь в 1103 г. Однако, судя по тому, что во второй половине XII в. Лукоморцы начинают играть весьма заметную роль в жизни степи, полностью эта орда уничтожена не была. К тому же находки каменных статуй «промежуточной» группы в районе предполагаемого расположения основного массива Лукоморцев на речке Молочной, впадающей в Азовское море, также свидетельствуют в пользу того, что жизнь здесь не замирала и в первой половине XII в. Правда, довольно длительное время орда, как и орда Боняка, оставалась безвестной. Она не принимала участия в военных действиях, и на нее – ослабленную и разбитую на аилы – не имело смысла ходить в походы (взять с разоренных аилов было нечего). Однако постепенно мирное существование приводило к экономическому укреплению входивших в орду куреней и аилов. И это, в свою очередь, привело к увеличению ее военного потенциала.