— Сердце взыграло, не потерпело обиды! — Терентий потряс перед лицом пирожника огромными кулаками. — Сунул одному вору в рыло — они все в драку полезли. Да не на квелого напали! Многим скулы посворотил…
— Молодец, Смагин! — хвалили одни в толпе.
Другие сокрушенно говорили:
— Это что же деется?.. В своем доме житья нет. Пустили в Москву нехристей на свою погибель…
— Бить их надо! — негромко сказал кто-то спокойным басом.
— Как раз теперь время, — живо отозвался на это Петряй.
— В самый раз! Свадьба у них. Ляхи перепились на радостях, — опять сказал бас.
— Пирожки!.. Пирожки горячие! — внезапно закричал Петряй.
Мимо проходили трое подвыпивших польских улан, спесиво приподняв плечи и с вызовом поглядывая на «москву».
Толпа вокруг пирожника растаяла. Остался лишь Терентий Смагин, угрюмый и злой. Тут только Петряй заметил боярина Клешнина, стоявшего совсем близко. От страха у пирожника похолодело в груди.
По Москве ходили слухи, что этот боярин и есть убийца царевича Дмитрия, истинного сына грозного царя. Все могло быть! Недаром же Клешнин теперь в большой милости у самозванца — расстриги и нехристя…
Однако Клешнин, подойдя к посадским, дружелюбно поздоровался и пожелал доброго дня, чем очень удивил обоих.
— Денек, слава богу, знатный, — не особенно радушно ответил пирожник, поворачиваясь спиной к боярину. Подняв кверху лицо, он с насмешливой улыбкой уставился в полдневное майское небо, высокое и чистое.
— Слыхивал я тут, Смагин, что у тебя поляки домишко отняли, — обратился Клешнин к краснорядцу участливо.
— Тебе что за кручина в том, боярин знатный? — буркнул Смагин.
Клешнин крякнул. Его колючие глаза сердито сузились. Но видимо, ему невыгодна была теперь ссора с этими людьми. И поэтому он, как бы от удовольствия, громко ударив себя ладонями по полам кафтана, воскликнул:
— Ну и ершистые вы, молодцы! Любо видеть таких на Москве! — И потом, ухватив Петряя за рукав, грубо повернул его лицом к себе, подтолкнул вплотную к Смагину и, наклонясь к обоим, сказал: — Слышал я ваши речи тут… Ох, крамольные речи! Да я не потяну вас в приказ. Сам тако же мыслю… — И, просунув свою неряшливую бороденку между лицами посадских, стал им что-то нашептывать в уши.
Смагин брезгливо морщился от дурного запаха, идущего изо рта боярина, но слушал внимательно. Наконец он решительно сказал:
— Я приду.
— Глядите, неведомо с кем не калякайте про это допрежь времени, — наставительно молвил Клешнин. — Да не суньтесь в другие ворота на ночь глядя. Рядом живет знатный шляхтич. — И он поспешно пошел прочь, воровато оглядываясь.
— Черта с два я к тебе приду! — негромко кинул Пет7 ряй ему вслед.
Краснорядец помолчал недолго, хмуро оглядывая пирожника, потом сплюнул и сердито заговорил:
— А я пойду. В другое время я бы сам вынул потроха из этого борова, а теперь — пойду с ним… Все равно с кем, только бы согнать с родимой земли проклятых шляхтичей. Тошно мне, Петряй!
— Эх, милай, кому теперь не тошно? Да пожди малость, все перемелется — мука будет, пирогов напечем!
Петряй снял с лукошка просаленную тряпицу, выбрал с исподу потеплее пирог и, подавая его Смагину, сказал бойко:
— Съешь, Тереха. Жизнь плоха — до первого пирога!
Смагин улыбнулся, беря пирог.
— Веселый ты, Петряй!
— А иначе нельзя. Без веселья жизнь — как тесто без дрожжей!
Он поправил лукошко и опять громко, со злым увлечением закричал:
Вдруг Петряй почувствовал, что Смагин дергает его предостерегающе за рукав. Он умолк и оглянулся. Из-за ближайшего ларя выбежала кучка вооруженных рейтар. Их начальник, высокий и тощий, с ногами, изогнутыми наподобие ухвата, бежал впереди, часто спотыкаясь, и орал пьяно и злобно:
— Цо то есть, пся крев? Не можно так мувить!
Петряй поспешил втереться в толпу.
Поляки остановились перед Смагиным.
— Который тут непотребно лаял, чей будет человек? — закричал обозленный начальник.
— Богов, стало быть, коли бог унес его, — не сразу ответил Смагин, яростными глазами меряя поляка.
— П-пане Будзило, д-дай по мор-рде этой скотине! — посоветовал начальнику щупленький полячок, по-видимому тоже подвыпивший.
Терентий не спеша переложил наполовину съеденный пирог из правой руки в левую. В воздухе закачался кулачище, своей величиной напомнивший пану Будзиле ядро от пушки.