Внезапно Алекс рассмеялся, пятясь от меня. Его подружка… воззрилась на него? Другого слова не подберу. И, приложив ладони к груди, застыла, бледнее на глазах. Воздух в зале загустел, накалился. Я вздрогнула и задержала дыхание, не понимая, как следует реагировать. Близость с Мари-Белль отразилась на его душевном здоровье? А смех Алекса все нарастал, становился громче и громче, как сползающая с гор снежная лавина. А потом рассыпался, и в помещении повисла звенящая тишина, от которой уши заложило.
-Джозеф, позови Антонио, — приказным тоном распорядился Алекс.
Начальник охраны не сдвинулся с места, не дрогнул ни единым мускулом.
-Я сказал, вызови Антонио! — чеканя слова, повторил Алекс, разворачиваясь к нему лицом.
Джозеф медленно вскинул голову и посмотрел на него, как на назойливую муху — чуть нахмурившись, но без интереса.
-Он тебе не подчиняется, — холодно бросила я.
-Вот как? — процедил Алекс и глянул на меня через плечо.- Тогда ты его позовешь.
-Что? — прошептала я. Кажется, сердце у меня в пятки ухнуло и перестало биться. Что этот ублюдок задумал?
Но Алекс не ответил. Он растворился в воздухе и появился за спиной у Адама — как по волшебству. Тот поймал мой испуганный взгляд и только тогда почувствовал. Я подалась вперед, натянув цепи. Кандалы больно врезались в запястья, но я не обратила внимания.
Рука Алекса сомкнулась на горле моего друга и… начала изменяться. Кожа утончилась и посерела, пальцы вытянулись, проступили тонкие кости, похожие на сухие и кривые палки.
Глаза Адама полезли на лоб, руки потянулись к лапе Алекса, но тот сдавил его шею. Парень издал звук, сродни с шипением, кожа на его лице быстро багровела. Другой рукой Алекс погладил его по щеке и занес ее над лбом. Длинный изогнутый коготь прочертил на тонкой коже борозду, из которой проступила кровь. Я дернулась в кандалах, беспомощно забилась, насылая на Алекса проклятия. Но он только улыбнулся клыкастой пастью. И движением, за которым невозможно уследить глазами, отвел голову Адама в сторону и склонился, будто… собираясь пить его кровь. Губы сморщились, изогнулись, обнажая острые клыки. Поглядев на меня исподлобья, он прорычал:
-Зови Антонио, или я разорву ему горло!
========== Глава 32 ==========
-Нет, — тихо произнесла я.
Алекс замер и чуть нахмурился, будто не расслышал.
-Что ты сказала? — от его негромкого голоса у меня по шее побежали мурашки.
-Нет, — тверже повторила я, исподлобья глядя на Алекса.
Он хмыкнул и отодвинулся от Адама с разочарованным видом.
-Ты же так дорожишь жизнями своих друзей. Но готова променять их на свою? Не похоже на тебя, Кира. Ох, как не похоже, — он изогнул бровь и провел изогнутым когтем по тонкой коже горла Адама. Парень силился не дернуться, по лицу прошла тень отвращения и сменилась холодным гневом. Руки крепче сжали приклад автомата — до белизны костяшек.
Адам посмотрел на меня долгим взглядом.
От напряжения заболели мышцы живота. Я подавила вздох, рвущийся из груди. Алекс знал о моем больном месте и решил на этом сыграть. Но я ничего не могла поделать! Закатить истерику? Умолять Джозефа вызвать старейшину? Он не послушает, если только сам решится. А что для этого необходимо? Довести ситуацию до крайности. До кровопролития. Алекс думал, что я заявилась в склеп без плана, но он ошибался. У меня был план — не слишком удачный, но все же имелся. Вот только я рассчитывала расплатиться своей кровью, а не подвергать смертельной опасности ребят. Приводить их сюда уже было крайним риском, однако меня это не остановило. Так чего же я локти кусаю? Не поздно одумалась? Мы все знали, на что шли.
Медленно выдохнув, я моргнула и выпрямилась, прижалась затылком к холодной каменной стене. Боль напомнила о себе пронизывающим импульсом. Непроизвольно поморщившись, я качнула головой и сглотнула металлический вкус во рту.
-Ты не тронешь Адама, — все равно голос прозвучал придушенно.
Адам на секунду прикрыл веки и снова взглянул на меня. Это был знак — играй дальше. Пульс колотился в висках, все труднее становилось сохранять равнодушный вид. Одно точное движение, и Адама не станет. Алекс мог вскрыть ему горло, не моргнув глазом, а я даже не увидела бы. Не уследила бы. Эти мысли не придавали уверенности. Совсем.
-Не обманывай себя и его, Кира, — Алекс рассмеялся тихим и низким смехом, и звук пробежал по коже холодком, резонируя в голове.- Сегодня у каждого из вас низкие шансы уйти отсюда живыми. Но я готов поторговаться в обмен на твою сговорчивость.
-Ты подвесил меня к стене, намереваясь прилюдно казнить, — я холодно усмехнулась, глядя на него в упор.- Не жди, что я останусь сговорчивой.
-Твоя участь предрешена, — его голос прозвучал горячим ветром, обжигающим лицо. Он завихрился по залу, задувая свечи в канделябрах.- Но ты еще можешь спасти жизни своих друзей. Не упрямься, Кира! Я предлагаю тебе сделку.
-Да пошел ты!
Алекс поджал губы, лицо его ожесточилось, кожа натянулась, и проступили кости черепа. В глазах вспыхнуло черно-багровое пламя. Коготь, что замер над шеей Адама, вдавился в кожу — сначала медленно-медленно пошел вниз, пуская кровь, а потом быстро, не уловимо для глаз, перевернулся и вспорол горло до подбородка. Я видела, как лицо Адама исказилось от боли, как кровь хлынула на одежду, как заходил его обнаженный кадык. Глаза его расширились, сквозь сжатые зубы потекли алые струйки. Звуки, что вырвались из моего рта, разнеслись по залу, всколыхнули занавес у пьедестала. Стены завибрировали. Гнев окатил меня ослепляющей волной, боль будто плеткой подстегнула. Сила вскипела в крови, ища выход и не находя. Руки задергались в кандалах, но цепи не поддавались. Заговоренное серебро — кто же знал, что и на дампиров оно действует?
-Отойди от него, мразь!
Алекс просиял чудеснейшей из своих улыбок.
-Легко же тебя завести! А я столько забав заготовил для вас, что даже немного обидно так рано сворачиваться.
-Кандалами меня не удержать, Алекс! Я доберусь до тебя, и забавы продолжатся.
-До сих пор как-то удается, — изобразив сокрушенный стыд, выдал он.- Ты там, а я — здесь. Попробуй дотянись.
Слова его повисли в воздухе ощущением надвигающейся грозы. И время остановилось. Я видела все с хрустальной ясностью. Как Алекс занес голову для удара, как клыки его вонзились в натянутую кожу на горле Адама. Как кровь ручьем потекла ему за ворот куртки. По его телу прошла дрожь. Он дернулся в попытке скинуть дампира, но тот держал его мертвой хваткой. Глаза Адама остекленели, и руки безвольно упали, выронив автомат. Оружие повисло на ремне.
Я силилась дышать ровно, но не получалось. Сердце колотилось в горле, страх сжался в животе раскаленным комом. Но я ничего не могла сделать. Проклятье! Не в моей власти вызвать Антонио!
Я перевела взгляд на Джозефа — полный боли и отчаяния. Но он даже не посмотрел на меня. Его внимание оказалось сосредоточено на Мари-Бэлль. Я глянула на нее. Белой бурей вампирша налетела на Джеймса, его конвоиры расступились. Фурия полоснула воздух рукой с быстротой почти волшебной, кто-то вскрикнул. Глаза мои выхватили лицо Эдисона, а в следующую секунду на его груди расцвело кровавое пятно. Он рухнул на пол, успел подставить руки, и оказался на четвереньках. Кровь полилась из него дождем.
Мари-Бэлль смеялась, стоя над ним, лиф ее платья багровел от свежей крови. Я хотела кричать, но голос пропал. Забилась в кандалах, бессвязно вопя, но все равно не было звука. Глянув на Тайлера, я обомлела. Он стоял в луже крови, которая натекла с его рук. Она покрывала их до локтей, словно глянцевые перчатки. Но он не выглядел раненным. Я медленно подняла взгляд к его лицу и осторожно сглотнула. В зеленых глазах мельтешили звезды, закручивались в спирали и снова рассыпались.
Я зажмурилась, тихо застонав. И что-то почувствовала — словно кто-то издалека звал меня по имени. Я прислушалась, отрешившись от звуков в центре зала, от запаха крови, дурманящего голову. И мельком оглядела зал. Джозеф смотрел на меня темными стальными глазами. Что-то всплывало в них, точно чудовище из глубоких черных вод — его сила. И тут я почувствовала ее давление, как тяжелое прикосновение ладони. Вампир просил разрешения вломиться в мой разум. Я не хотела сопротивляться, не могла, боль была невыносимой. И с готовностью распахнула ему навстречу щиты. Сила Джозефа обрушилась ледяным вихрем и отрезвила, как пощечина.