Чимаманда Нгози Адичи
Половина желтого солнца
Нвойе Дэвид Адичи
и Аро-Нвеке Феликс Одигве,
не дожили до конца войны.
Мои бабушки,
Нвабуоду Регина Одигве
и Нвамгбафор Агнес Адичи,
замечательные женщины,
обе пережили войну.
Посвящаю эту книгу их памяти:
ka fa nodu na ndokwa[1].
И Меллитусу, где бы он ни был.
Я помню как сейчас —
Иссохший, тонкий, под солнцем
и в пыли в сухой сезон —
Как памятник отваге, воле к жизни.
HALF OF A YELLOW SUN by Chimamanda Ngozi Adichie
Copyright © 2006 by Chimamanda Ngozi Adichie
Оба моих деда, которых я не знала,
Издание осуществлено при содействии The Wylie Agency
Перевод Марины Извековой
© Марина Извекова, перевод, 2011
© «Фантом Пресс», оформление, издание, 2011, 2017
Часть первая
Начало шестидесятых
1
– Хозяин-то слегка того, всю жисть за границей, над книгами горбатился, а когда сидит у себя в кабинете, так сам с собой толкует, и на «здрасьте» не всегда ответит, а уж волосат-то как…
Угву шел рядом с тетушкой, слушая ее негромкий голос.
– Но человек он добрый, – добавила тетушка. – Будешь работать на совесть – и кормить тебя будут хорошо. Мясо каждый день будешь кушать. – Остановившись, она причмокнула и сплюнула в траву.
Угву не верил, что кто-то, пусть даже хозяин, у которого он теперь станет жить, кушает мясо каждый день. Но спорить не стал, слишком уж его переполняло радостное предвкушение и слишком занят он был мечтами о новой жизни вдали от родной деревни. Шли они с тетушкой давно, с тех пор как вылезли из грузовика на
стоянке, и полуденное солнце нещадно пекло затылки. Но Угву не унывал. Он готов был идти час за часом, а солнце пускай себе жарит. Никогда прежде он не видел таких улиц, как за воротами университетского городка, – асфальт такой гладкий, что тянуло прижаться к нему щекой. Не подберешь слов, чтобы описать все сестре Анулике. Ярко-голубые домики выстроились в шеренгу, ну точь-в-точь нарядные человечки, а живые изгороди меж ними подстрижены до того ровно, что похожи на столики из листьев.
Тетушка шагала чуть впереди, стукая шлепанцами, и шаги ее разносились эхом по тихой улице. Интересно, ей тоже раскаленный асфальт жжет ноги сквозь тонкие подошвы? Миновали табличку «Одим-стрит», и Угву губами произнес «стрит» – он читал вслух все коротенькие английские слова, что ему попадались. Когда подошли к воротам усадьбы, пахнуло чем-то сладким, пряным – наверное, цветущими у забора кустами, аккуратно подстриженными островерхими холмиками. Трава на лужайке блестела на солнце, вокруг порхали бабочки.
– Я сказала Хозяину, что ты у нас головастый, быстро всему учишься. Osiso-osiso[2], – предупредила тетушка.
Угву вежливо кивнул, хотя слышал эти слова уже не раз, вместе с историей, какая ему выпала удача: неделю назад тетушка подметала пол в коридоре математического факультета, услышала, что Хозяин ищет слугу, чтобы в доме прибирать, и тут же вызвалась помочь – ни машинистка, ни курьер и рта раскрыть не успели.
– Я буду стараться, тетушка, – пообещал Угву. Он засмотрелся на машину в гараже – ее синий корпус охватывала блестящая, как ожерелье, полоска металла.
– И смотри не забывай, когда тебя кличут, отвечать «Да, сэр!».
– Да, сэр! – повторил Угву.
Они стояли перед стеклянной дверью. Угву подмывало потрогать бетонную стену, так не похожую на стены маминой хижины-мазанки, хранившие отпечатки ладоней, строивших дом. На миг ему захотелось очутиться в хижине мамы, под тростниковой крышей, в прохладном сумраке. Или в домике тети, единственном в деревне крытом рифленым железом.
Тетушка постучала в стеклянную дверь, затянутую изнутри белой занавеской. Чей-то голос произнес по-английски:
– Входите, открыто.
Угву и тетушка разулись у входа. Угву еще не видал такой огромной комнаты. Коричневые кресла полукругом, столики между ними, шкафы ломятся от книг, в центре большой стол, посередине стола ваза с красными и белыми искусственными цветами, – и все равно в комнате еще полным-полно свободного места. Хозяин, в майке и шортах, сидел в кресле. Сидел не прямо, а как-то боком. Спрятал лицо за книгой и будто вовсе забыл, что к нему пришли.
– Здравствуйте, сэр! Вот он, мальчик, – сказала тетушка.
Хозяин оторвался от книги. Кожа у него была очень темная, как кора старых деревьев, а грудь и ноги в черных волосах. Он снял очки.