– Прости, – сказала она.
– Не за что извиняться. – Мухаммед взял ее за руку. В машине что-то заскрежетало, когда они выезжали из ворот. – Выхлопная труба забита пылью. Эти автомобили не для здешних мест.
– Купи что-нибудь попрочнее. «Пежо», например.
– Пожалуй, стоило бы.
Оланна смотрела на нищих, толпившихся у стен дворца; мухи облепляли их одежду и миски для милостыни. Терпкий, кисловатый запах листьев мелии наполнял воздух.
– И совсем я не как белая туристка, – тихо сказала Оланна.
Мухаммед скользнул по ней взглядом.
– Нет, конечно. Ты патриотка и скоро станешь женой своего борца за свободу.
Оланне на миг показалось, что за легкой насмешкой Мухаммеда таится издевка. Он по-прежнему не выпускал ее ладони; тяжело, должно быть, вести машину одной рукой.
Оланна переехала в Нсукку ветреным субботним днем, а на другой день Оденигбо отправился на математическую конференцию в Ибаданский университет. Он остался бы дома, не будь конференция посвящена трудам его наставника, чернокожего американского ученого Дэвида Блэкуэлла.
– Он величайший математик из ныне живущих, величайший! – говорил Оденигбо. – Поедем со мной, нкем. Всего на неделю.
Оланна отказалась: она рада была случаю обжиться на новом месте, разобраться в себе. Проводив его, она первым делом выбросила из вазы на большом столе красные и белые пластмассовые цветы.
Угву пришел в ужас:
– Но, мэм! Они еще хорошие.
Оланна повела его в сад, к африканским лилиям и розам, которые Джомо только что полил, и попросила нарезать букет. Показала, до какого уровня наполнить вазу. Угву смотрел на цветы и качал головой, дивясь ее сумасбродству.
– Они же завянут, мэм. А те не вянут.
– Зато эти лучше, fa makali[35], – возразила Оланна.
– Чем лучше, мэм? – Даже если Оланна обращалась к нему на игбо, Угву всегда отвечал по-английски, будто обижаясь и защищая себя.
– Красивее, и все. – Оказалось, Оланна сама не знала, как объяснить, чем живые цветы лучше искусственных. И она ничуть не удивилась, увидев пластмассовый букет в кухонном шкафчике. Угву его сохранил, как сохранял коробки из-под сахара, бутылочные пробки, даже ямсовые шкурки. Оланна понимала, что ему трудно расставаться с вещами, пусть и бесполезными, оттого что он вырос в нужде. И когда они вместе возились на кухне, она завела разговор о том, что хранить нужно только полезное – надеясь, что Угву не спросит, какая польза от живых цветов. Она велела Угву прибрать в кладовой и разложить по полкам старые газеты, и пока Угву работал, расспрашивала его о родных. Правда, по его рассказу представить их было трудно, от бедности словаря Угву всех описывал одинаково: «очень хорошие». Оланна пошла с ним на рынок и, сделав все покупки для хозяйства, купила ему расческу и рубашку. Научила его жарить рис с зеленым перцем и кубиками моркови, объяснила, что не надо разваривать бобы в кашу, что нужно лить на сковородку поменьше масла и не жалеть соли. Оланна в первую встречу заметила, что от него пахнет потом, но выждала несколько дней, прежде чем подарить ему душистый порошок для подмышек. А еще посоветовала наливать в ванну немного антисептического геля. Понюхав порошок, Угву просиял от удовольствия – надо надеяться, не догадался, что это женский аромат. Она пыталась понять, как Угву к ней относится. Мальчик явно к ней привязался, но смотрел оценивающе, будто сравнивал с неким эталоном, и Оланна боялась, что недотягивает.
Угву заговорил с ней на игбо, когда она перевешивала фотокарточки на стене. Из-за деревянной рамки с выпускной фотографией Оденигбо выскочил геккон, и Угву крикнул:
– Egbukwala, не убивайте его!
– Что? – Оланна, стоя на стуле, посмотрела на Угву сверху вниз.
– Если его убить, живот заболит, – объяснил Угву. Говор его показался Оланне забавным – он будто сплевывал слова.
– Никто его убивать не собирается. Давай перевесим фотографию на ту стену.
– Да, мэм, – отозвался Угву и стал рассказывать на игбо, как его сестра Анулика убила геккона, а потом у нее страшно разболелся живот.
К приезду Оденигбо Оланна чувствовала себя в доме почти хозяйкой. Оденигбо притянул ее к себе, поцеловал, стиснул в объятиях.
– Сначала поешь, – сказала Оланна.
– Я знаю, кого бы я сейчас съел.
Оланна рассмеялась. Она была счастлива до нелепости.
– В чем дело? – Оденигбо обвел взглядом комнату. – Что это за книги на этой полке?