Мирон оглянулся и любующимся взглядом замер на каплях дождя, которые стекали по её лицу. Она вспушила волосы, чтобы немного просушить их и выпрямилась. Поймав взгляд Мирона, смущённо опустила глаза на свои ладони и проговорила:
– Спасибо за прогулку…
– Спасибо за клубнику,– сам не понимая, что говорит, брякнул Мирон.
Вера, кажется, даже покраснела. Отвернулась. Заправила волосы за уши и, мельком оглянувшись через плечо, сказала:
– Ну… пока…
– Вера…– негромко окликнул Мирон, когда она уже пустилась бежать. Но сквозь сетку дождя, наверное, не расслышала.
Он только поморщился оттого, что и сам не знал, что хотел сказать. Просто рассчитывал задержать её ещё ненадолго.
Мирон сунул руки в карманы джинсов и с какой-то отстранённостью наблюдал, как народ сбегается в беседки, как пыхтя мимо бежит Сергевна и, глядя на него, что-то кричит. Он так и не разобрал слова, но по жестам догадался, что пора собираться в обратную дорогу. Стало даже как-то досадно, но и сам не мог понять, от чего. Он накинул рубашку, сориентировался, где оставил автобус и побежал к нему.
Уставшие нетрезвые пассажиры вяло и беспорядочно садились в автобус. Сергевна была заметно подпитая, однако активно подгоняла всех, чтобы не стоять под дождём. Вещей было меньше, чем при первой посадке. Не осталось даже пустых бутылей. Мирону помогать не пришлось. И всё равно все собирались медленно, возились со своими сумками, ворчали друг на друга… Но Мирон мало обращал внимания на эту суету, а сквозь лобовое стекло глазами искал Веру, которой ещё не было среди коллег. И вот нашёл… Сердце пропустило удар просто от одного взгляда на неё…
Как давно он так не очаровывался женщиной. Даже удивительно, что сейчас внутри не было никакого порядка: сплошной хаос желаний и мыслей лишь об одном – он хотел Веру! Хотел её там – на сеновале… У того бревна в лесополосе… Вот тут – на лавочке, где она теперь собирала чьи-то вещи. И не вспомнил, когда в последний раз так жадно думал о женщине и был готов заняться сексом при первом знакомстве, даже не спросив фамилии, без лишних проверок и свиданий. Он ничего о ней не знал, говорили просто о жизни, но, казалось, что роднее и теплее быть никого не может.
Когда Вера прошла мимо него, всё ещё пряча глаза, но робко улыбнувшись, Мирон осознал, что выглядит, как мальчишка, пустивший слюну на красивую женщину: сопровождал каждое её движение, почти не дышал и пытался уловить её запах. Даже невольно мазнул пальцами по губам и бороде.
Придя в себя, он оглянулся на салон, на Веру, устраивающуюся на прежнее место, и громко спросил:
– Все на местах или ещё кого-то ждём?
– Гони домой, рыженький,– нечленораздельно произнесла Златозубка, едва не выпавшая из кресла сразу за первыми двумя сиденьями.
Мирон подоспел вовремя, опустил ручку кресла и усадил несчастную пьяную женщину на место. Тихий смешок Веры и доверительное подмигивание согрели изнутри и заставили в очередной раз усмехнуться, в какой нелепой, но неоднозначной ситуации он оказался.
Автобус тронулся в обратный путь.
– Шофёр, а где твой конечный пункт?– по-свойски спросила Сергевна, едва ворочая языком. Но даже сейчас у неё проскакивали командирские нотки.
– Автопарк на пересечении Ерёменко и Гарнизонного переулка,– глянув на навигатор, ответил Мирон.
– Отлично! Через центр метнись… У нас половина по пути выйдет… Остальных то там, то сям…
Мирон взглянул на Веру в зеркало заднего вида. Она тихо сидела у окна, прижав колени к груди, но именно в ту секунду поймала его взгляд. И ему показалось, что она хотела бы что-то сказать, но не решалась.
– А тебе куда?– тихо спросил он, выруливая на трассу с просёлочной дороги.
– Мне в Октябрьский район.
– Тогда не спеши выходить,– не сводя с неё взгляда, попросил он.
Вера едва заметно кивнула и отвернулась к окну.
Мирону не хотелось её отпускать, не поговорив на прощание, не взяв контактов. Он и не знал, что будет делать, что скажет, но день ещё не закончился, и ему было решать, как его завершить.
Из-за пробок в дождь автобус въехал в город около восьми. На улице потемнело из-за густых грязно-серых туч. Постепенно пассажиры стали просить остановку то тут, то там. Дольше всех высаживалась Златозубка: продирала пьяные глаза, бродила по проходу вперёд-назад, задирая и без того короткий подол сарафана – красные маки так и рябили в глазах Мирона, ворчала, что потеряла серёжку, искала её под всеми креслами, сгоняя оставшихся пассажиров. Хотя откуда той взяться, если и второй не было?
К центру города салон почти опустел. Остался только запах перегара, мусор на полу и мокрые следы босых ног. Правда, кто-то ещё похрапывал на задних сиденьях.