Глава 11
Белая футболка упала мокрой тряпкой на пол. Раскрасневшаяся Вера неловкими движениями начала расстёгивать его рубашку. Зацепившись за поручень кресла, она отклонилась чуть в сторону и, подставляя шею его жадным поцелуям, кивнула на проход:
– Пойдём туда… там свободнее… на задних креслах…
Мирон, не разбирая слов, будто по наитию, поднял Веру и торопливо двинулся в конец салона.
Не рассчитав силы, он приземлился на жёсткий шов между сиденьями ряда из пяти кресел и сдержал шипение от боли в копчике: не хотелось отрываться от губ Веры, прерывать такое сладкое мгновение.
Его рубашка полетела куда-то в сторону, майка тоже… Непослушные вдруг пальцы затеребили бляшку ремня на джинсах.
Не прерывая поцелуя, Мирон пересадил Веру на сиденье и, кое-как согнувшись, снял джинсы вместе с боксерами. Кроссовки и носки полетели следом. Пока его руки были заняты, Вера тоже нетерпеливо сняла шорты, оставшись в одних ажурных трусиках.
Как только он освободился и неловко присел рядом, Вера сама забралась на его бёдра, прижала пальцы к его прессу, склонилась к шее и провела по ней языком. Мирон ощутил обжигающий след, особенно под бородой, мурашки диким табуном пронеслись по коже, подняв каждый волосок.
Мирон слегка отстранился, с удовольствием отметил, какое красивое белье на Вере, мягко сжал её груди, а потом, не расстёгивая бюстгальтер, бережно вынул из чашечки одну. Она была полной, упругой и такой приятной тяжестью лежала в ладони, что не хотелось выпускать эти груди, смотреть на них, не дозволяя больше никому. Он наклонился и с жадностью вобрал в рот её розовый сосок. Чуть солоноватый вкус кожи только усилил ощущения. Вера охнула, крепче ухватилась за его плечо и подалась навстречу. Уже не осторожно Мирон прикусил сосок, ставший плотной горошиной, и заиграл с ним языком. Свободная рука сама поползла в трусики у поясницы. Вера откликнулась на его поглаживание ягодиц глубоким призывным вздохом. Какое же это было безумное наслаждение: нежная кожа, пышная округлость, полная покорность…
Наконец, лишив её остатков смущения, Мирон ощутил, с какой страстью она провела пальцами по его волосам и поёрзала бёдрами. Ему тоже не терпелось перейти к главному и сделать её своей, но медлил: продолжил ласкать ртом вторую грудь, а свободной рукой теперь искать застёжку на белье.
– Она спереди,– выдохнула Вера, нетерпеливо поднимая его лицо за подбородок и впиваясь в губы опьяняющим поцелуем.
«Как же она целуется! Господи… это же сумасшествие какое-то… Вкусная… сладкая… горячая…»– снимая с неё бельё, смаковал Мирон.
Он поднялся вместе с Верой, уложил её на кресла и накрыл собой. Было чертовски мало места, так легко можно свалиться в проход, но Вера как-то собралась, одной рукой ухватилась за сиденье, второй – обвила его спину, без стеснения разведя ноги, одну свесив вниз. И места сразу прибавилось. Мирон тоже приловчился и, не прекращая покрывать смелыми поцелуями уже полностью обнажённое тело женщины, стал спускаться от груди к животу.
Пресс и в самом деле был чётким. Это вызывало уважение к её стараниям держать форму. И всё тело было упругим, гладким, груди не разваливались в стороны, кожа нежная и такая светлая, как у настоящей дворянки…
«Потрясающий тонус…– подумал Мирон.– А я давно был в спортзале? Нет, кажется, в прошлую среду…»
Но, продолжая вести дорожку из поцелуев к пупку, он не мог понять, почему сейчас голова взрывается от всяких ненужных мыслей, а не сосредоточена на том, чтобы наслаждаться такой соблазнительной женщиной. Ведь он хочет её, нутро горит от жажды, в яичках бегают мурашки, и всё же…
Он на секунду замер над пупком, пытаясь поймать ускользающее состояние свободы, отпустить напряжение, сковывающее все его чресла. Но только ещё больше переживал, что от волнения и слишком мощного желания проявит неловкость, будет неуклюжим и разочарует Веру.
В какой-то момент Вера пропустила пальцы сквозь пряди на его висках, чуть потянула вверх, как бы обращая внимание на себя, томно посмотрела в глаза и прерывисто выдохнула:
– Сумасшествие какое-то… Хочу тебя прямо сейчас…
И Мирона как подменили. Из головы выветрились лишние мысли, осталось только голое вожделение и готовность к действию.
Не отводя глаз от её лица, он облизал два пальца, привстал на одно колено и мягко ввёл их внутрь Веры. Она была готова, наверное, ещё до того, как он уложил её на кресла. Влажное лоно горело огнём, и от аромата желания, мгновенно окутавшего его ноздри, сладкой судорогой сводило внутреннюю сторону бёдер.