Лес молчит. Кажется, он притаился и ждет. И вдруг я понимаю, что мой отец хочет мне помочь. Я знаю, что это правда. Мой отец хочет дать мне три подарка и свою кровь. Я уверен в этом так же точно, как в том, что дышу.
Я знаю, что он придет ко мне.
И я начинаю ждать.
А лес все молчит и молчит.
Он не приходит.
Тогда я понимаю, что для него слишком опасно прийти ко мне сейчас и забрать меня.
Значит, я должен пойти к нему сам.
Мне одиннадцать. От одиннадцати до семнадцати долгий путь. И я понятия не имею, как найти Маркуса. Даже не представляю, с чего начать. Зато теперь я знаю, что я должен делать.
Школа
О любых контактах между носителями половинных кодов (Б 0.5/Ч 0.5) и Белыми Ведьмами, совершеннолетними и несовершеннолетними, надлежит сообщать Совету. Отказ носителя половинного кода сообщить о произошедшем контакте наказывается прекращением всех контактов.
Контакт считается установленным, если носитель половинного кода находится в одном помещении с Белой Ведьмой, совершеннолетней или несовершеннолетней, или в иных условиях оказывается от нее на расстоянии, не препятствующем ведению разговора.
— Ну и что мне теперь делать? Пойти в погреб и запереться? — спрашиваю я.
Дебора берет у меня из рук пергамент и перечитывает его снова.
— Прекращение всех контактов? Как это возможно? — Бабушка отвечает ей неуверенным взглядом.
— Не могут же они лишить его контактов с нами? — Дебора переводит взгляд с бабушки на Аррана. — Или могут?
Удивляюсь я Деборе и Аррану; они так ничего и не поняли. Это может значить все, что угодно Совету.
— Придется составить список всех Белых Ведьм, с которыми Натан вступал в контакт. Это нетрудно. Он и так почти ни с кем не встречается, а с Белыми Ведьмами особенно.
— Не забудь про О’Брайенов из школы, — напоминает бабушке Арран.
— Список совсем небольшой. Но нам надо быть настороже и просто соблюдать правила.
Бабушка права, список невелик. С ведьмами я встречаюсь только дома да в офисе Совета, куда езжу на Освидетельствования. Я никогда не бываю на праздниках, меня не зовут на свадьбы и вечеринки — мое имя отсутствует во всех пригласительных открытках, которые нам приносят. Бабушка остается дома со мной и посылает одну Джессику, а когда Дебора и Арран подросли, то и их тоже. Потом они рассказывают мне о том, что было на празднике, но сам я на них не хожу.
Белые Ведьмы гостеприимны и рады приветствовать других Белых Ведьм, откуда бы те ни приехали, но у нас в доме почти никто не бывает. Те же, кто изредка остается у нас ночевать, смотрят на меня как на прокаженного или урода, так что я быстро привыкаю держаться от них подальше.
Когда мы с бабушкой приехали в Лондон на мое первое Освидетельствование, было уже поздно, и мы отправились к ее знакомым, которые жили возле Уимблдона; там бабушку сразу пригласили в дом, а меня оставили стоять снаружи на коврике и разглядывать красную крашеную дверь. Когда минуту спустя она выскочила на улицу, побелев в лице и вся дрожа от злости, то схватила меня за руку и буркнула:
— Переночуем в гостинице. — Помню, я скорее обрадовался, чем рассердился.
В начальных классах я учусь в маленькой сельской школе. Соображаю я медленно, сижу за последней партой, ни с кем не дружу. Как большинство фейнов по всему миру, учителя и дети в этой школе не верят в Ведьм; они не понимают, что мы живем среди них. Во мне для них нет ничего особенного — ну разве что тупость. Читаю и пишу я с горем пополам, а когда прогуливаю уроки, то у меня не хватает ума соврать бабушке. Единственное, что я усваиваю быстро, — это что лучше помирать со скуки на уроках, чем наслаждаться эффектом бабушкиных наказательных снадобий в любом другом месте. С первого урока я только и делаю, что жду, когда же закончится учебный день. Подозреваю, что в средней школе мало что изменится к лучшему.
И оказываюсь прав. В первый же день меня наряжают в старые серые брюки Аррана, которые слишком длинны, в белую рубашку с потрепанным воротом, полосатый сине-черно-золотой галстук с пятном и темно-синий блейзер, который висит на мне, как на колу, хотя бабушка и укоротила рукава. Единственное, что я получаю не из вторых рук, — это дешевый мобильник. «На всякий случай». Аррану тоже только что купили такой, и я понимаю, что, по мнению бабушки, «всякого случая» нам не избежать.
Я подношу телефон к уху, и в голове у меня тут же начинает трещать, как в телевизоре, когда идут помехи. Брать его с собой мне не хочется. Перед уходом в школу я потихоньку кладу его за телевизор в гостиной, где ему самое место, ведь от телевизора у меня в последнее время тоже поднимается в ушах какой-то свист.