Арран входит в школу, держа руку перед собой, как будто ему необходимо оградить себя. Причем от меня. Дверь захлопывается за ним со стуком.
Еще драка и немного сигарет
В тот день я больше не возвращаюсь в школу. Я иду в лес, а оттуда домой, подгадывая так, чтобы прийти в одно время с Арраном и Деборой. Я жду от Аррана каких-нибудь слов, пусть ругательных, но он со мной не разговаривает. Так продолжается весь вечер. Я решаю, что, когда настанет время ложиться спать, он оттает, но, войдя в комнату, вижу только его руку, которая высовывается из-под одеяла, чтобы погасить свет. Я снова зажигаю свет и остаюсь стоять спиной к двери.
— Завтра я расскажу бабушке о драке.
Из-под одеяла ни звука.
— Ты разве не знаешь, что драка — это нормально? Все мальчишки дерутся. Было бы странно, если бы я не дрался.
По-прежнему тишина.
— Я смеялся потому, что мы их побили. Я радовался. Ты ведь был на моей стороне, а это, как ни крути, не главное преимущество.
Опять без ответа.
— Это еще не значит, что я Сатана.
Тут он пошевелился, сел и стал смотреть на меня.
— Ты же знаешь, они скажут, что это ты начал.
Конечно, знаю. Я знаю, что, если бы я никогда не дрался, близко не подходил к Анне-Лизе, даже если бы я встал на колени и вылизал Ниаллу с Коннором ботинки, это ничего бы не изменило — они все равно скажут, что захотят, и поступят, как захотят, и все им поверят. А Арран никак не может понять, что для меня нет надежды на будущее. Оттого и вид у него несчастный.
Я сажусь на свою кровать и спрашиваю:
— Тебе часто достается за то, что ты мой полубрат?
— Я твой брат. — И он смотрит на меня своим особенным взглядом, взглядом самого доброго человека в мире.
— Ну, тогда сознайся, тебе часто достается за то, что ты мой брат?
— Не часто.
Он совсем не умеет врать, но пытается, и я еще сильнее люблю его за это.
— И потом, — продолжает он, — я ведь всю жизнь прожил рядом с Джессикой. Школьные задиры в сравнении с ней — любители.
Я гадаю, когда Ниалл и Коннор решат продолжить разборку со мной. Больше всего меня тревожит, как бы они не попытались отыграться на Арране, но они ничего не предпринимают. Может быть, понимают, что это куда глупее, чем пытаться поквитаться со мной.
После той драки я ухожу на большой перемене из школы и слоняюсь по улицам, стараясь не попасться на глаза О’Брайенам или кому другому, но недели через две я устаю прятаться.
Я стою, прислонившись спиной к стене в том самом месте, что и перед первой дракой, когда из-за угла выруливают Ниалл и Коннор. Я знаю, что на этот раз они наверняка лучше подготовились, но все же думаю, что, если свалю Ниалла первым, то у меня будет против них шанс.
Они бегут ко мне, и я вижу, что они и впрямь подготовились: в руке у Ниалла кирпич.
Нападение — лучшая защита. Где-то я это слышал. И я бросаюсь на них, вопя во все горло откровенную брань и всякие матерные слова.
Ниалл удивлен и даже замешкался, и я толкаю его, проношусь мимо и несильно бью кулаком Коннора, который на шаг позади. Но Ниалл успевает повернуться и ухватить меня за блейзер. Я вырываюсь, но Коннор уже держит меня обеими руками, прижимая к телу мою левую. Я хочу ударить его правой, но поздно, все уже кончено.
Ниалл бьет меня кирпичом по голове, а Коннор висит на мне.
Потом я получаю сильный удар в спину, должно быть, все тем же кирпичом. Но я еще в порядке.
И тут ТРАХ!
Сотрясение от удара прокатывается по моему позвоночнику и лишает возможности двигаться.
Меня вколотили в асфальт как гвоздь.
Коннор отталкивает Ниалла как можно дальше.
Он смотрит на меня, выпучив глаза; стоит с открытым ртом, а сам весь побледнел. Откровенно испугался.
А затем… он куда-то пропал…
Но теперь асфальт медленно-медленно поднимается к моему лицу, и я еще успеваю подумать, что никогда не видел ничего подобного и как это его, хрен знает…
…теперь мне холодно… а лежу я на чем-то твердом. Это твердое расквасило мне щеку. Я чувствую вкус крови.
Но я в порядке. Ощущение странное, но я в порядке.
Я открываю глаза: все серое и шершавое.
Я фокусирую взгляд. Ага, это ведь школьная площадка… Помню…
Я не двигаюсь. Кирпич лежит рядом со мной на асфальте. Он тоже не двигается. Вид у него такой, будто и ему сегодня досталось.
Я снова закрываю глаза.
А затем я в лесу рядом с домом. Совершенно не помню, как добрался туда. Лежа на спине, я смотрю в небо и чувствую, что у меня ломит все тело. Все так же лежа, я поднимаю руки и ощупываю свое лицо миллиметр за миллиметром, медленно приближаясь к тому месту, где, как я знаю, по-настоящему плохо.