— Здорово, Роман, — как старого друга, запросто поприветствовал Колька Делянкин. — Давненько не виделись. Все болел?
— Недосуг было, — с напускным равнодушием ответил Роман.
— Говорят, дескать, объездчики тебя отделали? Большую волю взяли. Укоротить бы следовало, — продолжал Колька.
— Да уж так не оставим, — проговорил Бобров, давая понять, что он не окажется в стороне, коль обидели друга.
— Закурим, хлопцы, — предложил Роман, чтобы оборвать неприятный для него разговор.
О Нюрке никто не вспоминал. Но Романа разглядывали с интересом. Вот, мол, какой он, Завгородний. Едва приехал в село и уже передрался. И мало того: девку в омут сунул.
Нельзя сказать, чтобы любопытствующие взгляды были Роману в тягость. Наоборот, это даже нравилось ему. Теперь еще не то, а вот когда узнают о расчетах с рябым Федором, по-другому посмотрят.
Кое-кто ждал прихода объездчиков. Коли заявится Федор, драки не миновать. Будет на что посмотреть. Роман не побежит, поди. Не из таковских.
Однако и на этот раз объездчики не появились на гульбище. То ли струхнули, то ли по делам куда уехали. А, может, без Нюрки и рябому здесь делать нечего? Любит, наверное, если на схватку с Романом отчаялся.
Весь вечер поглядывала на Романа Морька Гордеева. Подсаживалась к нему, звала плясать.
— Чего ты такой, Ромка? — участливо заглядывала в глаза.
— Какой?
— Как индюк, — выпалила Морька первое сравнение, пришедшее ей в голову. И захохотала, кокетливо закрыв лицо руками.
Роман не перечил. Индюк, так индюк. Только бы Любку не провожал кто другой. Сегодня он скажет Любке все. Пьян немного, так это еще лучше: больше храбрости.
Целый день Роман пил с георгиевскими кавалерами, и сейчас самогон горячил кровь, ошалело шумел в голове. Поначалу ничего будто, а посидел немного на вольном воздухе и отяжелел.
— Ты б лучше сказала Любке Солодовой, что проводить ее хочу. Скажи, — попросил он Морьку.
— А меня?
— Тебя? Потом. Всех потом провожу, только Любке скажи.
— Тоже нашел добро! — фыркнула Морька. — Она еще ниччо не понимает. Дай подрасти девке.
— Иди! — Роман насупился.
— Чистый индюк! — разлилась смехом Морька и бросилась в круг, в пыль, где ухарски отплясывал цыганочку Ванька Бобров.
Роман заметил, что парни зашептались, скучились. Не иначе — что-то замышляют. Может, и за Любку с кем сцепиться придется? Порасхватали девок, пока фронтовики на чужой стороне бедовали. Да теперь Романа не возьмешь голыми руками. За голенищем сапога — отточенный, как бритва, охотничий нож. И все же холодок мелкой зыбью пробежал по спине. Голова трезвела.
Подошел Ванька, запыхавшийся, довольный. Как не ретива Морька, а переплясал.
— Посиди! — сказал ему Роман.
— К ребятам схожу.
— Покурим, — Роману не хотелось отпускать от себя Боброва.
— Узнаю только, в чем дело, — ответил Ванька и отошел.
Гармонист оборвал игру. Все притихли. И Роман почувствовал, что это затишье не к добру.
— Говорила я Любке, — сказала на ухо Морька.
— Ну, и что?
— Пожала плечами и ни слова. Да ты сам к ней подойди.
— Промолчала?
— Ага, — Морька обвила его рукою.
Из толпы парней вынырнул Ванька. Он бросил взгляд в сторону девок и сказал:
— Кукуйские ребята пришли. Вон стоят. С нашими кралями беседуют.
— Вот оно что! — успокоился Роман. — Лучше не ввязывайся. Наших и так много.
— А чего? Я тоже не из трусливого десятка, — расхрабрился Ванька.
Роман встал, но не успел сделать и шага к Любке, как она отделилась от подружек и пошла по улице.
«Совестится разговаривать со мной на людях», — подумал он и, торопливо пожав Иванову руку, поспешил вдогонку.
Любка шла быстро, не оглядываясь. У поворота в переулок Роман поравнялся с нею, зашагал рядом.
— Ты, Люба, слышала от Морьки? — заговорил он, чувствуя неловкость. От волнения или от самогона плохо ворочался язык. — Позволь проводить? А?
— Ты пьяный, Роман, — сказала Любка дрогнувшим голосом.
— Нет… Я немного. Дружки ко мне приходили…
— Сама дойду. Знаю, поди, дорогу, — и еще ускорила шаги.
— Ровно боишься меня? Я не зверь… И все это напрасно говорят. Меня вот ни за что стукнули.
— Ты… нехороший, Роман. И не обижайся.
Дошли до солодовского дома. Любка юркнула в калитку.
— Хоть немного постой, что ли, — попросил Роман.
Любка бросила на него тот же внимательный и несколько удивленный взгляд, что и в первый раз, и проговорила серьезно:
— Был бы ты трезвый. Лучше иди домой. Не надо на гульбище. Не иначе, как подерутся там.