От этих страшных дум сердце рвала ярость. Темнело в глазах, и до боли сжимались кулаки. У партизан не было сил выбить врага из Галчихи, они еле удерживались на занятом рубеже.
Силантий смачно выкурил цигарку, завернул другую. Пожав плечами, сказал:
— Чего это ты так полюбился казакам? Ни на минуту не забывают. Сколько снарядов извели! По всему видно, что неспроста жмут.
— Да, что-то есть, — согласился Роман, прижимаясь щекой к земле.
Тишина наступила неожиданно, желанная, и в то же время пугающая. Ветер унес удушливую пыль. В окопах зашевелились, заговорили разведчики. Кто-то пустил шутку, и по цепи пробежал смешок. Так всегда бывает в минуту затишья. Но вдруг неподалеку раздался взволнованный голос Акима Гаврина:
— Ползут!
Роман рывком приподнял голову и увидел среди песчаных холмиков, саженях в шестидесяти от себя, подползающих казаков. Они походили на больших черных червяков, извивающихся на песке. Хорошо были различимы тонкие полоски штыков и кокарды. Эх, из пулемета бы ударить! Да нет у Романовой команды пулемета. В батальоне, наверное, есть, но с патронами туго. По этой причине стрелять из винтовок и карабинов разрешалось лишь тем, кто бил без промаха.
Приведенный Силантием батальон рассыпался по окопам. Чаще застучали одиночные выстрелы. От цепи белых то здесь, то там отставали солдаты. Одни пластом лежали на земле. Другие возвращались или ползли вдоль окопов. Ни дать, ни взять — слепые щенята.
— Вот-вот поднимутся казаки. Надо контратаковать их, — предложил Роман.
Силантий одобрительно кивнул. И по окопам сурово прокатилась команда:
— Приготовиться к контратаке!
Партизаны замерли от напряжения. Вытянулись и лихорадочно запылали их пасмурные лица. А черные черви все ползли и ползли. До них уже рукой подать. Но вот вражеская цепь поднялась и, ощетинившись штыками, бросилась на штурм окопов.
— Вперед! Бей гадов! — Роман прыжком выскочил на песчаный бруствер. С крепко зажатым наганом в руке, не оглядываясь, устремился на врага. Секунду замешкался, выстрелил. Побежал снова, гонимый непреодолимым чувством ненависти. Вперед, скорее вперед! А его уже настигали разведчики и мотинцы. Роман ощущал за своей спиной их тяжелое дыхание.
Две лавины столкнулись, ударились, перемешались в клубах пыли. Скрежетало железо, хлопали выстрелы. Слышались вскрики и стоны. Некоторое время нельзя было понять, кто кого одолевает. Затем казаки сбились в кучу, дрогнули и, утопая ногами в песке, кинулись наутек. По ним стреляли, их догоняли, били прикладами, кололи штыками. Бешеная злоба все сокрушала, все сметала на своем пути. Казалось, не было силы, способной усмирить ее…
Отходя в свои окопы, партизаны подбирали винтовки, опоражнивали подсумки убитых. Последним пришел с поля боя Фрол Гаврин. Он принес на руках мертвого брата. Вражеская пуля угодила Акиму в самое сердце. На белой рубашке, как спелые гроздья калины, рдела свежая кровь.
— Браток!.. Браток!.. — рыдая, звал Фрол и тряс, тряс Акима, словно хотел разбудить. Черные тени метались по вдруг заострившемуся Фролову лицу.
Возбужденный атакой, Роман долго не мог успокоиться. У него плясали пальцы, когда скручивал цигарку. Передергивались губы, словно по ним били больно-больно. А в ушах еще оглушающе гудела рукопашная.
Прибежал Королев. Он в шапке-ушанке, в дубленом полушубке. Теперь в нем трудно было узнать вялого, равнодушного подпоручика, которого допрашивал Мефодьев. В каждом его движении, в каждом взгляде чувствовалась собранность.
— Противник не случайно вас атакует, — отдышавшись, сказал Королев Роману. — Со станции на Усть-Галчиху идет еще один отряд белых. Мне только что донесли. Вот и хотят они соединиться, расчистить путь тому отряду. Забирайте свою команду и прикройте Усть-Галчиху. И держитесь, пока не подойдет к нам помощь.
— Хорошо, — уже овладев собой, спокойно ответил Роман и передал по цепи:
— Разведчикам отходить к коням!
Усть-Галчиха была в восьми верстах отсюда. Она привольно раскинулась в бору на большой елани. С одной стороны к селу подходил сосняк, с другой — в камышах лежало озеро. Роман бывал в Усть-Галчихе. И сейчас прикидывал, где лучше встретить белых. Конечно, на противоположном от села берегу озера. Там есть бугор, на котором можно окопаться.
До вечерних сумерек Роман с командой был на месте. Передав коней коноводам, разведчики принялись окапываться. Чтобы работа подвигалась быстрее, прихватили в селе еще несколько лопат. Здесь почва была песчаная, и они рыли траншеи полного профиля.