— А где товар?
— На подводах, товарищи.
Часть мужиков бросилась смотреть мануфактуру. За ними кинулись бабы.
— Я считаю, что надо помочь кукуйским погорельцам. Семьям Вороновых, Зацепы, Волошенко, да и переселенцам, — посоветовал Гаврила.
Озираясь, Захар Бобров подвернул к Петрухе. Спросил шепотом:
— А со мной как? Я ить согласен получить расчетец товаром.
— Обождешь, Захар Федосеевич. Ты еще не обносился. И барахлишко, и денежки есть. Мельница-то крутится.
Выбрали ревком. Председателем поставили кузнеца Гаврилу. Он тут же взял ключи и пошел принимать у Касьяна шкаф.
Петруха поручил Якову набирать людей в отряд, Андрею Горошенко — в сельскую дружину. Сам он никак не мог выбраться из толпы. Его осаждали со всех сторон.
— Кому подати нести теперича? — спрашивали бабы.
— В ревком.
— А ежели власть переменится, вдругорядь платить?
— Не переменится народная власть. К нам на помощь идет Красная Армия.
— Улита едет, когда-то будет.
— Будет, тетки!
— Про бор обскажи. Интересуемся в смысле дровишек. Живем у бора, а топимся соломой да кизяками.
— Ревком выдаст билеты.
— Бесплатно али за деньги?
— За деньги. Так уж положено.
Долго люди не расходились по домам. Ждали гонца от Мефодьева. Всем хотелось узнать, что с отрядом.
Потолковав со стариками, Гаврила отвел Петруху в сторону.
— Ты о Поминове тут говорил. Я тоже ему не брат. Но пока не трогай лавочника. Не время теперь организовывать кооперативную лавку. Не дадут нам товару.
— Ладно, — махнул рукой Петруха.
Поздно вечером, когда Петруха остался на сборне один, заявился Мирон Банкин. Вымокший до пояса, в сапогах чавкала вода. На лице усталость и озабоченность.
— Здравствуй, Петр Анисимович! Хорошо, что вы задержались тогда. Тут белые были. Я еле ноги унес. В бору отсиживался да в камышах. Хорошо вы белым всыпали!
— Мы, Мирон, ни при чем. Они до нас удочки смотали. А ты чего стоишь? Переобуйся. Я скажу Семену, чтоб он тебе сухие портянки, да из тряпья что-нибудь дал.
— Не надо, Петр Анисимович. Обсохну.
Петруха разыскал в соседнем дворе у подвод Семена Волошенко и строго-настрого наказал ему стеречь Банкина. Пусть Мирон не знает, что его разоблачили. Нужно последить за ним. Может, он какой-нибудь план предложит или что посоветует. А судить его успеется. Вот отряд подойдет.
— Понятно, — ответил Волошенко. — Буду караулить.
— Я пошлю его с тобой охранять товар. Подбери ему что-нибудь переодеться.
Около полуночи Банкин и Волошенко ушли к подводам, а Петруха, навалившись на стол, уснул. Последнее время он отдыхал очень мало.
Его разбудил выстрел. Петруха выхватил из-за пояса наган и выскочил на крыльцо. Кругом было тихо. Начинало светать.
Подскакал один из дозорных, тревожно спросил:
— Кто стрелял?
— Не знаю, — пожал плечами Петруха.
— Тут кто-то жахнул. Вроде как на площади…
Вразвалку, тяжело волоча сапоги, из калитки вышел Семен Волошенко. Виновато потупился.
— Я стрелял, что хочешь, то и делай со мной, Петро, — сказал он. — Ухлопал Мирона Банкина. Сам я могу сбрехать, а глаза мои не научились. Поймет, думаю, по глазам. А тут небо высветлело. И стало мне противно глядеть на Мирона. Думаю, его не убью, так сам застрелюсь. И еще б ничего, да пистолетом похвастался, что у тюремного надзирателя в Галчихе взял. Показал пистолет Мирону, и пуля сама ему в рот залетела. Ну, хоть казни меня, Петро!
Роман лежал на краю неширокого, укрытого шиповником оврага и слушал бешеный перестук пулеметов. Белые стреляли правее, где сосредоточились главные силы отряда Мефодьева. Значит, не заметили, как сделал по степи крюк и выдвинулся вперед взвод Романа. До окопов белых отсюда было не больше сотни шагов.
Противник уже дважды бросался в атаку, но был отбит, потеряв нескольких человек убитыми. Сейчас он может совершить обходной маневр, и Роман должен был принять удар на себя. Он прикрывал левый фланг обороны, а вправо Мефодьев послал Касатика с пулеметом. Другой пулемет находился в цепи бойцов. Из него вел огонь Ливкин.
Сейчас стреляли только белые. Повстанцы жалели патронов. Вот когда поднимутся беляки, можно и ударить.
Выступив из Покровского, отряд Мефодьева ночью вошел в Сосновку и на рассвете двинулся по следам карателей в степь. Белые, очевидно, только этого и ждали. Они нарыли окопов по бугру и встретили повстанцев ураганным огнем.