Нюрке стало легче говорить с Прошей, когда в лазарет по своей воле пришла жена Петрухи Горбаня, Маруся. Нюрка быстро подружилась с Марусей. Они сошлись сразу. В больших, повидавших горе глазах молодой женщины Нюрка прочитала участие к себе. И свалилась с Нюрки гнетущая ноша одиночества.
Они не говорили о Романе. Но сама жизнь Маруси утверждала Нюркину любовь. Сколько страданий выпало на долю Маруси из-за Петрухи! Но она выстояла и теперь еще больше дорожит своим беспокойным счастьем. А разве не та же судьба у Нюрки, которая отдала Роману все, что имела?
Раненые выздоравливали. Семен Кузьмич все реже бывал у себя дома. Он, как прежде, бегал по селу, лечил грыжи, ушибы, простуду, ставил клизмы. А хозяевами лазарета были Нюрка и Маруся. Когда Гаврила спрашивал, не нужно ли чего лазарету, Семен Кузьмич, отмахиваясь обеими руками, говорил:
— Обращайтесь, милейший, к сестрам милосердия. Я ведь никто, они — все. И ваша армия должна благодарить их за это.
Однажды приехал в лазарет Петруха. Обошел раненых, побеседовал с ними, сообщил об армейских делах. В комнатах было шумно, слышались шутки. Угощались крепким, захватывавшим дух Петрухиным самосадом.
— Петя, ты балуешь больных. У нас тут заведено курить по очереди, — сияющая от радости Маруся с нарочитой серьезностью говорила мужу.
Было обеденное время, и Петруха вместе со всеми сел за стол. Похвалил борщ: с такого харча и зажиреть не мудрено. Молодцы кухарки, умеют готовить. Уж не забрать ли их в Сосновку?
— Этого никак нельзя, Петр Анисимович, — степенно проговорил раненный в бедро пожилой мужик. — Мы без дочек пропали!
— Вам других пошлем, — улыбался Петруха.
— А вы других-то себе и возьмите. Может, те еще получше варить станут, — с лукавинкой сказал Проня.
Петруха взглянул на Нюрку, щуря глаз, тронул усы.
— Спасибо, Нюра, за все. Покончим с Колчаком — пошлем тебя от нашей армии учиться на доктора. Большой человек из тебя выйдет!
Краснея от смущения, Нюрка теребила угол косынки. На мгновение память воскресила увиденное во сне. Они идут с Романом по городу. И это уже не сон, а явь. Роман приводит ее в огромный дом, где ученые доктора в халатах усаживают Нюрку за парту и рассказывают про все человеческие болезни. И удивляются они, что Нюрка уже многое знает. Откуда ей, деревенской девчонке, знать про это? А она ответит, что есть на земле хороший человек, Семен Кузьмич Мясоедов.
Нюрка прибежала домой счастливая. Передала Петрухины слова матери, но они не тронули Аграфену.
— Набрехал он тебе, дурочка, сто коробов, а ты и поверила. Может, Петруха всех бы захотел выучить, да что проку от его хотенья. Вот придет войско — и останется от Петрухи один крест сосновый, как от тятьки его. — Мать истово перекрестилась.
— Нет, мама. Наши мужики не пустят белых в Покровское. Карателей-то под Сосновкой разбили!
— Уходи, доченька, от греха подальше. Явится отец — спросит, что ты делала. Супротивников его лечила.
— Тебе все купчиха напела. С ее голоса ты говоришь.
— Поди, самуе меня разумом бог не обидел. Может, чего и недопойму, а в таких делах разберусь. Уходи от них, доченька!
Аграфена пошла в горницу, со скрипом открыла крышку сундука. Вот достала брюки отца, отложила на табуретку.
— Чего ищешь, мама? — подходя к ней, спросила Нюрка.
— Смертельное свое, — пригорюнившись, ответила Аграфена. — Нездоровится мне, не протяну я долго.
Мать, наконец, нашла небольшой черный узелок, знакомый Нюрке. Стала вытаскивать и развешивать на спинке кровати синюю в крапинку кофту, юбку с оборками, в которой она венчалась с Пантелеем, белые бумажные чулки.
«Разжалобить меня хочет и взять верх», — подумала Нюрка, с враждебностью следя за подчеркнуто горестными движениями матери.
— Я пойду! — раздраженно выкрикнула Нюрка и выскочила из дома.
Маруся заметила, что Нюрка не в себе, спросила:
— Мать?
Нюрка качнула головой, рассеянно глядя в окно.
— Да ты не казнись. Успокойся. Материнское сердце отходчиво, а гнев, что туча на небе: пронесло ее, и следа не осталось, — Маруся обняла Нюрку за плечи.
Проша сел на постели:
— Хорошо, что ты пришла, сестренка. Все повеселее вечер пройдет. Может, что нового услышала, так расскажешь…
— Рассказала бы, да ты ведь соврать не дашь, — шуткой отошла Нюрка.
После знакомства с Романом Любка думала о своем будущем, как о празднике. Любка станет много работать, чтоб они хорошо жили. Если надо, набьет на руках мозоли, недоест и недоспит. Но зато Роман всегда будет с нею рядом. И эти же руки обовьют его, приласкают. Все тепло своей души отдаст Любка Роману, и он никогда не полюбит другую.